Фантасмагория - страница 12

стр.

   - Зачем пришел? - спросила Рита.

   - Нам надо поговорить.

   Я узнал голос ее ухажера Геннадия.

   - Нам не о чем разговаривать, к тому же я не одна.

   - Да скажешь тоже, - не поверил назойливый поклонник.

   И тут настал мой выход. Я рывком открыл дверь ванной и вышел из нее в обмотанном от пояса до щиколоток банном полотенце. Судя по лицам Геннадия и Риты, эффект был ошеломляющий. Девушка зарделась при виде накачанного торса, а у Гены челюсть отвисла от недвусмысленности ситуации. Глядя на меня, он некоторое время хватал ртом воздух, как рыба на суше. Потом перевел взгляд на Риту.

   - С первым встречным?! - наконец выдавил он.

   Рита в ответ передернула плечами, с невозмутимым видом подошла ко мне и встала рядом, как бы показывая пришедшему, что он лишний.

   - Да, признаю, красавчик. Но, Рита, он же поиграет тобой и бросит, а у меня к тебе глубокие чувства.

   - Лучше одна ночь с ним, чем вся жизнь с тобой!

   Я удивленно взглянул на девушку. Кто бы мог предположить, что этот "ангелочек" может быть циничен и жесток. Мне даже стало жаль парня, поскольку было очевидно, что он говорит искренне.

   - Мы можем поговорить по-мужски? - обратился Геннадий ко мне.

   Хотя он злобно смотрел на меня из-подо лба, я больше чувствовал его отчаяние.

   - Не о чем говорить, - ответила вместо меня Рита.

   Я же погладил ее по голове, слегка обнял за плечи.

   - Думаю, ничего страшного не произойдет. Приготовь нам кофе и сходи в магазин. Ты же хотела пойти за покупками?

   Рита согласно кивнула, а Геннадий заскрежетал зубами. Я вернулся в ванную, сменил полотенце на брюки. Выйдя из ванны во вполне приличном виде, присоединился к сидящему на кухне за столом парню. Рита обеспокоенно смотрела на нас.

   - Не волнуйся, драться не будем, - заверил ее Геннадий.

   Я едва сдержал улыбку от снисходительного тона парня и в подтверждение его слов кивнул Рите. Девушке ничего не оставалось, как оставить нас вдвоем. Геннадий положил ложку сахара в чашку с кофе и нарочито долго размешивал его, затем добавил вторую ложку, третью... После пятой я понял, что пить кофе он не собирается, однако решил не мешать его мыслительному процессу и просто наблюдал, как в чашку он положил шестую ложку. Наконец он заговорил, глядя мимо меня и продолжая колотить теперь уже жижу в чашке.

   - Три месяца назад мой отец нашел Риту лежащей без чувств у обочины дороги. Он отвез ее в больницу. Врачи не обнаружили на ее теле никаких повреждений и следов насилия. Однако выяснили, что она утратила память. Кто она мы узнали по отпечаткам пальцев в полиции. Как оказалось, Рита детдомовская. Когда она пропала, никто ни из общежития, ни с работы ее не искал. Где она находилась около месяца, осталось загадкой. Так как прошлая жизнь стала ей чужой, отец предложил остаться у нас. Он сказал, что согласно китайской мудрости человек в ответе за того, кому спас жизнь. Мои родители приняли ее как дочь. И я поначалу относился к ней как сестре. Но в какой-то момент понял, что хочу быть ей больше, чем братом.

   - Если судить по реакции Риты, ты слишком настойчиво проявлял свои чувства.

   - Не строй из себя всезнайку. Я никогда не был с ней груб, просто поспешил. Она еще не готова принять мою любовь, но я сделаю все, чтобы она была счастлива.

   - Это ребячество.

   - Что ты сказал? - Геннадий напрягся, но, вспомнив, по всей вероятности, о силе моего удара, расслабился.

   - Знаешь, только подростки навязывают свои чувства девушкам, в которых влюблены. Взрослые же мужчины делают так, что женщины сами осознают, как их любят.

   - Ты не получишь Риты, я сказал, - глаза Геннадия налились кровью. В это мгновенье я испугался его взгляда. Так смотрит тот, кто ни за что не отступит, и в этом случае физическое преимущество противника не гарантирует победы.

   - Это ей решать, с кем оставаться, - я не смотрел на него.

   Наш разговор прервал звук открывавшегося дверного замка.

   - Что-то забыла? - спросил Геннадий у возвратившейся Риты.

   - Да, ты так ошарашил меня утренним визитом, что я ушла, забыв деньги.

   Девушка замерла в нерешительности, глядя то на Геннадия, то на меня.