Фантасофия. Выпуск 5. Фэнтези и Магический реализм - страница 3

– Что овца, заблудилась никак?

– За-заблудилась, ме-е-е, – еле слышно отвечала та, а у самой голос дрожит.

– Ну, так я тебя выведу из лесу, – осклабился волчара.

Овца ушам своим не верит – неужто и впрямь выведет, не тронет?! А волк тем временем и говорит так вкрадчиво:

– Только и ты, овца, окажи мне услугу – проведи меня к себе в овчарню мимо псов злобных. Хочу я хоть разок в теплом месте поспать, на соломке с удобствами.

Смекнула тут овца, что дурит ей голову хищник лесной, иначе с чего бы это ему добреньким прикидываться. Видно, мало ему, окаянному, одной овечки на ужин, решил отхватить куш посолиднее – ее товарок слопать да часть с собой прихватить. Только деваться овце нашей некуда, пришлось согласиться, а там видно будет.

И вот пошли вместе – впереди овца, а за ней волк бежит. Таким макаром вскорости вышли они к окраине села.

– Ну вот, овца, – промолвил волк, отдышавшись, – теперь говори давай, как нам собак злых миновать?

Стоит овца, трепещет, не знает, что в ответ сказать. Ведь она глупая, а волк коварный – не перехитрить ей серого. И умирать страшно, пожить еще хочется, пощипать зеленую травку, подставить бока теплым лучам солнца, полюбоваться полетом разноцветных бабочек – таких легких и воздушных, таких прекрасных! Чуть не расплакалась от этих дум овечка, но все ж таки собралась и смело молвила:

– Ступай волк за мной, да голос не подавай.

Волк посмотрел на нее в темноте, подумал, покачал головой и с угрозой предупредил:

– Смотри, овца, не вздумай со мной шутку сыграть – собакам сдать. Я и от псов ваших убегу, а перед этим тебе не сладко придется.

Ничего не ответила на это овца, молча пошла вперед, поникнув головой, словно обреченная. Дошли они до ворот, а те, слава Богу, не заперты, видать, хозяин лелеял надежду, что вернется беглянка, отыщет путь домой. Проскользнула она в ворота, а волк тенью за ней прошмыгнул. Тут собаки заволновались, заворочались.

– Ты ли это, овца? – спрашивают.

– Я это, я, защитнички наши доблестные, – заблеяла радостно та.

– А почто это волчьим духом запахло? – глухо рыча, поинтересовался вожак своры.

– Так это я в лесу бегала, вот и пропахла волчатиной.

– Ну, коли так, то ладно, – успокоились псы и разошлись по своим конурам.

«Что же делать-то теперь?» – сверлит овечью голову тревожная мысль, не дает покоя. А тут и волк ее мордой слегка подталкивает – чего, мол, встала, пошли. Голоса же подавать боится. И осенило овцу враз, поняла она, как ей врага вокруг пальца обвести и самой уцелеть.

– Постой, – говорит, – надобно ворота прикрыть, а то неровен час, забредет кто чужой, собаки всполошатся, заодно и тебя накроют.

– Дело говоришь, – одобрительно прошептал серый, позабыв об осторожности.

Овца быстро затрусила к воротам, а как поравнялась с ними, немедля выскочила со двора и захлопнула створки. А сама давай блеять, что есть мочи:

– Просыпайтесь, вставайте, волк во дворе! Враг в доме, ме-е-е!

Вскочили псы со своих мест и кинулись на супостата своего извечного. Ох, и досталось же волчище зубастому на орехи! Хорошенько потрепали его собаки пастушьи, прежде чем удалось ему с отчаянья перемахнуть двухметровый частокол и задать стрекача в лес – только его и видели. А отважную и сообразительную овцу хозяин наградил алой шелковой ленточкой с золотым бубенцом. Теперь уж она не потеряется, даже если увлечется травкой – колокольчик-то на шее звенит при каждом ее шаге.

А еще говорят, что овцы глупы. Не все, однако ж!..

Вот какой сон видел Раис накануне. Приснилось, будто душит его, давит на грудь домовой ли, леший ли – мерзкий, заросший бородой старик, жуткая образина. Приблизил свою отвратительную физиономию и сдавил грудь так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Задыхается Раис, хочет сбросить с себя нелюдь, но не слушаются руки, словно омертвели. Крепко сковала его члены нечисть, невмочь и пошевелиться. Задыхается человече, вот-вот потеряет сознание и примет страшный конец. И, вдруг, словно кто надоумил. Набрал он побольше слюны, да как харкнет прямо в гнусную рожу. Тут морок и сгинул, а Раис пробудился, весь в поту, разинув рот в немом крике, будто рыба, вытащенная на берег. Кричали вороны. Прокашлялся, поворочался малость, да снова заснул. Теперь до утра.