Фантастические сказки - страница 20

— Я вполне понимаю, — сказал Гораций добродушно, — что было бы глупо с моей стороны хлопотать об изысканном угощении уже по тому одному, что мою хозяйку — хотя она хорошо готовит простые кушанья — нельзя назвать поварихой. Так что вы можете пожаловать к моему скромному столу безо всяких опасений.

Прежде чем он ушел, был приблизительно назначен день для предполагаемого обеда — в конце следующей недели, поэтому Гораций возвращался домой как будто не шел по твердой каменной мостовой, а летел по воздуху, касаясь звезд своей поднятой головой.

На другой день он побывал в Лингсфильде и познакомился со всем семейством Вакербасов, которые все страшно интересовались будущим деревенским домом. Местоположение было такое, что лучшего не мог бы пожелать и самый взыскательный архитектор. Он вернулся в город в тот же вечер, проведя приятный день и достаточно узнав не только требования своего клиента, но еще важнее, требования его жены и дочерей, таким образом, он был в состоянии начать вычерчивать планы на следующее утро.

Прошло немного времени после его возвращения домой, и он все еще находился под приятным впечатлением понятливости, с которой Вакербасы оценили и приняли его предложения и наброски, как вдруг его поразило явление, которое было столь же неприятно, сколь неожиданно.

Стена перед ним расступилась, как туман, и сквозь нее проникла, благосклонно улыбаясь, зеленая фигура джинна Факра-ша-эль-Аамаша.

Вентимор так убедил себя, что освобожденный джинн был только созданием его собственной фантазии, что, вздрогнув, стал тереть глаза в надежде, не обманули ли его они.

— Пригладь главу твою, о милосердный и достопочтимый, — сказал гость, — и соберись с духом, чтобы внять благовести. Ведь это воистину я, Факраш-эль-Аамаш, кого созерцаешь.

— Я… я… очень рад вас видеть, — сказал Гораций сколько мог сердечнее… — Чем могу служить вам?

— Ничем. Разве не оказал ты мне величайшую услугу, освободив меня! Вырваться из сосуда — приятно! И моим освобождением я обязан тебе!

Значит, все была правда! Он в самом деле освободил пленного гения или джинна — или как его там? — из той бутыли! Он знал, что теперь не спит, хотя желал бы, чтобы это оказалось сном. Впрочем, раз уж так вышло, то лучше всего было принять довольный вид и как-нибудь убедить это нелепое существо, чтобы оно исчезло и оставило его в покое.

— О, это пустяки, мой дорогой, — сказал он. — Не думайте больше об этом. Я… как будто вас понял, что вы хотели отправиться в путешествие в поисках Сулеймана?

— Я был и вернулся. Я посетил различные его владения, надеясь случайно услышать о нем, но воздержался от прямых расспросов, чтобы ими не возбудить подозрений и чтобы Сулейман не узнал о моем освобождении прежде, чем я добьюсь свидания с ним и вымолю у него прощение.

— О, это вряд ли могло случиться, — сказал Гораций. — Если бы я был на вашем месте, то сейчас же вернулся бы п продолжал бы странствовать, пока не нашел бы Сулеймана.

— Мудро было сказано: «Не проходи мимо двери, не постучав в нее, дабы, по несчастью, за ней не оказалось то, чего ты ищешь».

— Именно, — сказал Гораций. — Осмотрите каждый город внимательнее, дом за домом, и не пренебрегайте ни малейшим указанием. «Если сразу нет удачи, — снова, снова начинай», — как учит один из наших поэтов.

— «Снова, снова начинай!» — повторил джинн с почти безумным восторгом. — Поистине божественно одарен был тот, кто сложил подобный стих.

— Он имеет великую славу мудреца, — сказал Гораций, — и этот его стих считается одним из самых удачных. Не думаете ли вы, так как Восток довольно густо заселен, что чем скорее вы последуете совету поэта, тем выйдет лучше?

— Может быть, это так, как ты говоришь. Но знай, о, сын мой, что где бы я ни странствовал, я никогда не перестану измышлять, как бы получше вознаградить тебя за твою ко мне благосклонность. Потому что благородно было сказано: «Если бы я обладал богатством и не был щедрым, пусть моя голова никогда бы не поднялась».

— Мой добрый друг, — сказал Гораций, — поймите, пожалуйста, что если бы вы предложили мне награду за… за простую вежливость, то я должен был отклонить ее.