Фантастические сказки - страница 46

Значит, пока можно было уснуть спокойно, освободившись от своих наихудших опасений; он отправился к себе в комнату с чувством горячей благодарности судьбе за то, что у него есть христианская кровать. Он снял свои пышные ризы — единственное оставшееся у него доказательство того, что события этого вечера не были галлюцинацией, — и запер их в шкаф с чувством облегчения, что ему никогда но понадобится надевать их опять. Последнею отчетливою мыслью его перед сном было утешительное размышление, что если между ним и Сильвией и была какая-нибудь преграда, то она устранится в течение ближайших часов.

На следующее утро Вентимор увидал, что его ванна и вода для бритья принесены к нему наверх, из чего он совершенно правильно умозаключил, что его хозяйка вернулась.

Втайне он не ожидал ничего хорошего от своей встречи с ней, но она явилась с кофе и бутербродами, так явно выражая благоприятную перемену в споем настроении, что все опасения Горация рассеялись.

— Конечно, г. Вснтимор, барин… — начала она, извиняясь, — вы Бог знает что подумали обо мне с Рапкиным вчера, когда мы таким образом ушли из дому…

— Я был крайне удивлен, — сказал Гораций, — я никак не мог от вас ожидать… Но, вероятно, у вас были на то причины.

— Да, сударь, — сказала г-жа Рапкин, нервно проводя рукою вдоль спинки стула, — дело в том, что на нас с Рапкиным что-то нашло, так что мы не могли оставаться здесь ни минуты ни за что.

— Да? — сказал Гораций, поднимая брови. — Бродячая лихорадка, а, г-жа Рапкин? Странно только, что это случилось именно тогда, не правда ли?

— Должно быть, отделка квартиры… — сказала г-жа Рапкин. — Поверите ли, сударь, все было тут другое… ничего не осталось сверху донизу!

— В самом деле? — сказал Гораций. — А вот я так не замечаю никакой разницы.

— Да и я теперь, днем, но вчера ночью все это было в куполах, да в сводах, да мраморные фонтаны били из-под пола, и целые толпы двигались по лестнице, все молча, а сами — черные, как ваша шляпа… Рапкин видел их, так же хорошо, как и я.

— Судя по состоянию, в котором был вчера ваш муж, — сказал Гораций, — я сказал бы, что он мог видеть что угодно… и даже все вдвойне…

— Не спорю, сударь, что Рапкин мог быть немножко не в себе, много ли ему нужно, когда он просидит полдня над газетами и кто знает еще с чем в читальне. Но и я видела арапов, г. Вентимор, а никто не может сказать, чтобы я пила без меры.

— Я и не предполагаю этого, г-жа Рапкин, — сказал Гораций, — только если бы дом был вчера вечером таким, как вы его описываете, то как вы объясните себе, что он сегодня опять как прежде?

Г-жа Рапкин в своем замешательстве принялась складывать свой фартук в мелкие складки.

— Не мне говорить об этом, сударь, — ответила она, — но если надо высказать мое мнение, то я думаю, что тут не обошлось без тех нехристей на верблюдах, что были здесь па днях.

— С одной стороны, это может быть верно, — с кротостью сказал Гораций. — Вот видите, г-жа Рапкин, вы так устали от стряпни, так переволновались, а верблюды так засели в вашей голове, что вы начали видеть все то, что видел Рапкин, а он стал видеть все, что видели вы. Это так бывает. Ученые люди зовут это «коллективной галлюцинацией».

— Господи! — сказала добрая женщина под сильным впечатлением этого диагноза. — Неужели вы полагаете что у меня такая болезнь? Я всегда была выдумщицей, еще девочкой, и умела гадать по кофейной гуще, как никто, но никогда еще со мной не было ничего такого! И подумать только, что я бросила недоваренный обед, когда вы ждали вашу барышню и ее папашу и мамашу! Ах, мне теперь так стыдно! Как же вы обошлись, барин?

— Нам удалось достать кое-чего из одного места, — сказал Гораций, — но это для меня было крайне неудобно, и я хочу верить, г-жа Рапкин, я искренне хочу верить, что этого больше не случится.

— Уж ручаюсь, что больше не случится. И вы не будете выговаривать Рапкину, сударь, не правда ли? Хотя ведь это он увидел арапов и вбил мне их в голову, но я уж с ним поговорила строго и ему теперь очень горько и стыдно, что он так забылся.

— Очень хорошо, г-жа Рапкин, — сказал Гораций. — Так решим уж больше не упоминать о вчерашних… неприятностях.