Фантастический киномир Карела Земана - страница 4

Трнка глубоко лиричен. Даже в таких его фильмах, как «Старинные чешские сказания», где сама литературная основа богата героико-эпическими мотивами, лирико-поэтическое мировосприятие становится определяющим.

Лиризм пронизывает и творчество Гермины Тырловой. Ее фильмы посвящены самым маленьким зрителям. Это тончайший, светящийся в своей прозрачности и чистоте мир детских чувств, представлений о добре, о дружбе, взаимопомощи, счастье и радости самоотверженного поступка во имя красоты и правды. Под рукой виртуозной в своей изобретательности художницы оживают игрушки и персонажи традиционной сказки, обычные предметы домашнего обихода, — все это верно служит утверждению силы и величия простых и вечных истин.

Художественная натура Карела Земана совершенно иного склада. Он тяготеет к полнометражному фильму, к масштабному, проведенному через всю картину эксперименту, к тщательно разработанной системе трюков, к эпосу и сатире. С годами в своих более поздних лентах, выйдя за пределы мультипликационных миниатюр, он все больше склонен измерять художественную реальность в категориях развернутого пространства и времени, сложных сюжетных построений. В этих его работах, как правило, возникают обобщенные характеристики эпохи, фантастические и в то же время объективные в своем полусказочном бытии. Острая характерность и гротесковость земановского Прокоука или кукольных образов из его «Короля Лавры» и даже во многом марионеточный, несмотря на игру живого актера, образ барона Мюнхгаузена тоже сродни искусству Йозефа Скупы и стоят в ряду лучших достижений и богатейших традиций чехословацких кукольников.

Чехословацкие критики удачно определили мировосприятие Карела Земана как «юношеский романтизм». И действительно, ощущение молодости, чистоты и свежести пронизывает его фильмы. И не только потому, что многие из них посвящены детям, самому главному и предпочитаемому для Земана «кругу зрителей». Доброта, исторический оптимизм, ничем не замутненная, неподдельная вера в человеческий разум и прогресс, ясность мировоззрения всегда отличали все, что делал этот художник.

Цельность и слитность жизни и творчества во многом определили склад его художественной натуры.

Карел Земан живет большими проблемами, волнующими в наше время человечество, и в то же время его творчество отличает удивительная простота. В его фильмах господствует ясность сказки, ясность деления цветов, света и тени. Вы можете назвать это возвышенной, проникнутой народностью романтикой, умышленной архаичностью, даже наивностью. Так или иначе — именно таков Земан и именно в этом обаяние его творчества. Он как бы возвращает нам детскую цельность и полноту взгляда, нерасколотость чувства и мысли, цельность натуры, которой обладает сам и которой так часто не хватает в наш век людям.

В творчестве Земана мы встречаем редкие сочетания эмоциональных красок и интеллектуальных оценок: романтическое и ироническое воспроизведение прошлого и острая подчеркнуто современная мысль встречаются в неповторимом синтезе. Фантастическое и реальное теряют свои границы и вымышленное становится непосредственно ощутимым и осуществимым, беспредельное — вполне конкретным, конкретное и даже обыденное — символически-обобщенным. Такова замечательная особенность той атмосферы вымысла, в которую с первых же кадров своих фильмов вводит зрителя Карел Земан. У него свое совершенно особое место в чехословацком и мировом кинематографе.

Как и все большое и значительное в искусстве, Земан, естественно, имеет предшественников. Сочетание условно-масочного, связанного с народным творчеством психологизма и наивности, Мельес и Чаплин, традиции трюкового комизма и пантомимы немого кино, богатейшая культура национального кукольного искусства Чехословакии и жюльверновская фантастика — вот источники, из которых возникло и поднялось его самобытное творчество.

«Я поэт — этим и интересен», — говорил когда-то о себе Владимир Маяковский. «Я режиссер и в этом я весь, это поглощает всю мою жизнь, главные ее события — фильмы», — словно вторит ему Карел Земан.