Фантастический киномир Карела Земана - страница 62
— Я глубоко убежден, — говорит Земан, — что завоевывать сердце зрителя, тем более юного, надо обаянием добра и поэзии. Древние говорили, что даже когда смотришь в болото, надо уметь видеть отраженные в нем звезды.
Картины Земана часто напоминают развернутую в полнометражный фильм притчу. Но принципиальная проблемность большинства земановских лент не делает их автора иллюстратором общеизвестных тезисов и общедоступных истин. Какой бы острой темы режиссер ни касался, он прежде всего остается художником, выдумщиком, создателем своего особого, фантастического мира, мастером, воссоздающим в условных пропорциях вымышленного реальные по своему смыслу и сути конфликты и ситуации, исследующим человека и его поступки.
Сатирическая антиутопия "Клада Птичьего острова", проблема ядерной угрозы и роли ученого в современном мире, рассматриваемые в "Тайне острова Бэк-Кап", сопоставление двух типов вымысла в "Бароне Мюнхгаузене", размышление о варварской сущности войны в "Хронике шута" — фантазию Карела Земана нельзя назвать нейтральной или отрешенной от действительности как в выборе тем, так и в отношении к ним автора. Не нагромождение занимательных чудес, не "пророческие" кошмары или видения апокалипсиса, столь свойственные сегодняшнему буржуазному кинематографу, и не внеземные прогулки суперменов занимают художника. Он ищет ответы на нравственные и философские вопросы, способные, как он полагает, взволновать зрителя и важные для воспитания молодежи.
В своем развитии творчество Земана проходит характерную эволюцию. Его мир усложняется, его герои становятся все менее одноплановыми. Не потерявший в трудной ситуации человеческого достоинства парикмахер Кукулин, неистощимый фантазер Мюнхгаузен, странствующий гуманист, жизнелюбец Синдбад, ученик чародея Крабат — фигуры яркие, полнокровные и в то же время вполне правомерно существующие в условно-фантастической атмосфере, создаваемой вымыслом Земана. Традиционная сказка и современная фантастика смыкаются и взаимодействуют в его фильмах естественно и непринужденно.
Давно уже замечено, что киноаппарат — трансформатор, преобразователь действительности и "в руках художника становится выдумщиком"[28]. Так писал, например, в своей брошюре "Материализация фантастики" Илья Эренбург. Он считал, что не мешает напоминать об этом, ибо кино не только "условность реального", но и "реальность условного"[29]. Именно эта его особенность делает киноэкран могучим средством раскрепощения фантазии.
Писатель еще в 20-х годах видел обе стороны доступного кинематографу мира и понимал то, что скрыто от близоруких глаз ревнителей "физической реальности" как единственного объекта киноискусства.
В своей книге "Природа фильма. Реабилитация физической реальности" известный исследователь кино Зигфрид Кракауэр выводит "полет фантазии" за пределы основных задач киноискусства и даже возражает против применения к кино термина "искусство" в его традиционном смысле, так как это может привести постановщиков фильмов к пренебрежению "регистрирующими обязанностями кинематографа">1. Как и другой теоретик, Андре Базен, Кракауэр исключает из понятия художественного реализма активность авторской интерпретации действительности и видит "объективизм" кино лишь в максимально нейтральном с точки зрения жизненной позиции и идеологии художника запечатлении "сырой действительности", внешней физической оболочки вещей, мимолетного потока случайных событий.
Вполне закономерно для подобного образа мысли Кракауэр приходит к выводу, что кино и трагедия несовместимы друг с другом и так же, как и трагическое, историческое и фантастическое, враждебны фотографической природе кино, не имеют соответствий "в реальности кинокамеры". Кракауэр прямо заявляет, что, "поскольку фантастический материал лежит вне сферы физического бытия", он, видимо, должен быть "так же мало пригоден для претворения выразительными средствами кино, как и сфера былого"[30].
Критикуя кракауэровскую теорию "чистого воссоздания", Р. Н. Юренев в своем предисловии к русскому изданию этой книги Кракауэра очень точно и справедливо установил прямую связь подобной концепции с философией позитивизма и с натурализмом в эстетике и искусстве.