Фантазия ведьмы, или Берегись, Инквизитор! - страница 3

Мне об этом думать было рано, еще три года впереди. А пока, окрыленная своими мечтами, радуясь спасению от Инквизиторов, я оставила подруг и побежала на другой конец бухты, там меня ждали маленькие друзья.

Клир — белоснежный дельфин — резвился на берегу и изводил вспыльчивого Саана — суслика, которого я спасла после ранения. На него напали собаки градоначальника на охоте, он едва сбежал. Я как раз находилась в лесу и собирала травы для зелий. Магия в полной мере во мне не проснулась, но лечить я могла уже сейчас. Смертельную рану не вылечу, еще не доросла, а вот царапины или укусы — это вполне.

Третий мелкий пакостник — черный мышонок по прозвищу Кныр вольготно устроился на плавниках дельфина. Они резвились в воде, попутно поддевая друг друга.

Понимать животных и птиц я стала пять лет назад. Сперва решила, что мне почудилось. Рассказала маме, та не поверила, ведьмы с подобным даром не рождались уже пару сотен лет, ведь для этого необходим не просто дар, а в сочетании со светлой и чистой душой. Как говорила Гария: «Ведьма с чистой совестью? Эти понятия несовместимы в принципе». И такого мнения придерживались все. Однако дар во мне с каждым годом становился сильнее. К нынешнему времени я уже не только могла общаться с животными и птицами, но и призывать их в случае опасности.

С друзьями я познакомилась случайно. Суслика спасла, черного мышонка едва не пустила на зелья, когда его крепкий сон приняла за смерть. Ох, как он ругался, когда я пыталась отрезать кончик хвоста. Я даже заслушались, но потом поделилась силой, заживляя мелкие раны и расспрашивая его о необычном окрасе. Почему Кныр такой, он и сам не знал, более того в определенные периоды он мог становиться белоснежным. От чего зависела смена окраса, мы так и не разгадали.

А дельфина я встретила в море, заплыла далеко и не рассчитала силу, он помог добраться до берега. С того момента стал каждый день проплывать и купаться вместе со мной. Как он говорил, для подстраховки, пока одна не шибко умная ведьмочка не отправилась на дно морское.

— О, Альра? Как все прошло? Инквизиторы свалили? — Первым заметил меня Кныр.

— Да, слава Великой Оттахе, — кивнула, присаживаясь на песок рядом с Сааном. Тот тут же забрался мне на руки и подставил живот, чтобы погладила.

Я рассказала друзьям об Инквизиторах, сообщила, что один из них меня видел, но не забрал. Ох, сколько крику было о моей безалаберности, но я даже спорить не стала. Сама понимала, был бы на месте незнакомца другой, он бы не стал со мной церемониться, вмиг бы скрутил и в казематы отправил. Нынче же не разбираются, ведьма ты или нет, сразу на костер.

***

Время летело стремительно. Не успела оглянуться, как пролетело три года. За это время в нашем поселении все реже появлялись Инквизиторы. Если раз в полгода заезжали с инспекцией, и то радость. Я осмелела, перестала опасаться. Родители все чаще стали заговаривать об инициации. Мама — Верховная ведьма клана, ее специализация снятие порчи, отвороты, магия воздуха и земли. Но я каждый раз откладывала разговор. В последнее время мне все чаще стал сниться лорд Шейарш. Его глаза преследовали и во сне, и наяву. К своему восемнадцатилетию я с подругами ездила в столицу выбирать наряд. Это не просто совершеннолетие, это таинство имянаречения, которое мне предстояло пройти через неделю.

Именно в столице я и узнала, что новым Великим Инквизитором стал тот самый лорд, некогда сделавший вид, что не заметил меня. Странная волна прокатилась по телу. Я вроде и порадовалась такому факту — мне казалось, сейчас ни одна невинная душа не пострадает, но с другой стороны стало грустно. Теперь он никогда не появится в нашем поселении, и я его больше не увижу.

Внутренний ехидный голосок внутри меня с сарказмом прошептал: «Если только не попадешь в казематы, там и встретитесь». От подобной мысли меня даже передернуло. Нет уж, такого «счастья» мне не нужно. Лучше буду вспоминать нашу единственную встречу. Стоило только вспомнить его взгляд, и сразу по телу разливалось тепло. Я не знала, что это за ощущение и какой чувство меня одолевало, но от такого хотелось петь и летать. Подруги поглядывали на меня с подозрением, часто спрашивали, не влюбилась ли я, приходилось уворачиваться, чтобы не проговориться. Сказать о том, что все эти годы я только и думала, что об Инквизиторе, меня свои же подруги линчевали бы. Образно говоря.