Фантазм - страница 5
Но он был только Магнусом Фонтейн, рыцарем-иоанитом, и в его определениях не было ничего возвышенного.
— Раздень меня, — приказал он.
Магнус наблюдал за поспешившим с исполнением юношей, жадным хищным взглядом, не сулившим ничего хорошего.
Ребра и живот все еще сильно болели, и Айсен двигался немного скованно.
— Что-то ты не слишком расторопен! На плеть напрашиваешься?
У юноши начали дрожать руки: его еще никогда не пороли плетью. Плеть оставляет следы, а товар не следует портить. По той же причине их не били руками и тем более ногами.
— Соси! — последовал уже знакомый грубый приказ, который он исполнил почти с облегчением.
Увы, хотя Айсен ублажал своего господина до седьмого пота, — все было напрасно, и удовольствие, перешедшее в раздражение, постепенно сменялось яростью.
— Ты вообще на что-нибудь способен, или я зря заплатил за тебя деньги? — яркая туфля отпихнула юношу в сторону, и раскрасневшийся от вина франк поднялся.
— Простите, господин, — пролепетал вымотанный и испуганный мальчик, с надеждой предложив. — Если пожелаете, я могу сыграть вам или станцевать…
Новый рывок за волосы, вздергивающий его с колен:
— Я похож на нежную барышню?!
— Простите, господин…
— Плохо стараешься, дрянь! — широкая ладонь наотмашь пришлась в лицо.
В ушах зазвенело, из носа и разбитых губ хлынула кровь. Опираясь на руки, упавший Айсен не смел ее утереть.
— Господин, позвольте мне загладить свою вину так, как вам угодно…
— Ты не слишком старателен!! — фыркнул Магнус, с удовольствием наблюдая, как от ужаса черные зрачки все больше вытесняют синь. Мальчик даже не посмел закрыть глаз перед ударом.
— Или ты специально обманываешь своего господина?!
Айсен отчаянно затряс головой, насколько это позволяла снова вцепившаяся в волосы рука.
— Раба, который не повинуется хозяину, следует наказать… — с наслаждением протянул мужчина, оглядываясь.
Пинком, от которого пошатнулась даже каменная резная опора, он скинул с низкого столика вазу и прижал юношу животом к столешнице. Спустя мгновение руки и ноги раба были уже обмотаны поясом вокруг ножки.
— Господин, смилуйтесь!! Позвольте мне показать…
Что именно Айсен хотел показать, узнать не пришлось. Мольбы раззадорили еще больше, и хозяин только заметил:
— У тебя нежная кожа. Не стоит портить ее с самого начала.
А потом на невольника обрушился широкий ремень. Наслаждаясь зрелищем приподнятых округлых маленьких ягодиц, выставленного беззащитного розового отверстия между ними, гладких яичек, сейчас сморщенных и вжатых, господин постепенно начал бить так, чтобы все удары приходились именно туда.
— Господин… пощадите… — по щекам катились невольные слезы.
— Ты усвоил урок?
— Да, господин… — хрипло выдавил мальчик. Ног он не чувствовал, а ниже поясницы все горело огнем.
— Иди умойся! — скомандовал мужчина, освобождая его руки и ноги. Милостиво позволяя смыть с себя остатки потекшей краски.
Айсен был уверен, что ему не встать, но каким-то запредельным усилием, шатаясь и цепляясь за все, что попадалось на пути, добрался до искомого.
— Иди ко мне! — хозяин снова звал его. Пушистые ресницы ломким движением взметнулись вверх…
— Шустрее!
…Это продолжалось долго, почти до утра. Чтобы не кричать в голос, Айсен закусил простынь, и ее ткань намокла от слез, которые он никак не мог сдержать. Несмотря на приказ хозяина и на свое собственное желание оказаться как можно дальше от него и как можно дольше, в конце — мальчик смог лишь пошевелиться, сворачиваясь клубком. Его подхватили за ошейник и отволокли куда-то, как собаку…
Из сна, больше похожего на забытье, мальчика вырвал шум и движение рядом. Он лежал там же, где его и оставил натешившийся хозяин: у стены в углу, на циновках. Комнатка была небольшой, зато оконный проем занимал почти всю стену. Айсен вяло прикинул, что судя по планировке, господские покои должны быть по соседству.
Несколько слуг устилали циновками оставшийся участок пола, шаря по нему взглядами искоса. У юноши достало сил только свернуться, прикрывшись немного, — одежды у него по-прежнему не было, но он вдруг почувствовал себя неуютно…
Дурацкое слово! Какой уж тут уют!