Фарсы - страница 14

стр.

Достоинство не из последних. Ибо фарс, как известно, был началом и первоосновой комедии.

Авторский фарс с кукольным представлением под названием «Столичные потехи»[3]

Quis intquoe

Tam patiens urbis,

tam ferreus,

ut teneat se?[4]

Juv. sat. 1.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Персонажи фарса:

Лаклесс, сочинитель и постановщик кукольного представления.

Уитмор, его друг.

Марплей-старший[5], Марплей-младший[6] — комедианты

Маккулатур — книгоиздатель.

Монстр, Махом, Каламбур, Кляксс — стрикулисты-щелкоперы,

Индекс.

Джек, слуга Лаклесса.

Джек Пудинг.

Бантамец.

Директор театра.

Миссис Манивуд, квартирная хозяйка Лаклесса.

Хэрриет, ее дочка.

Первый поэт.

Второй поэт.

Третий поэт.

Четвертый поэт.

Автор.

Кошка.

Актриса.

Персонажи кукольного представления:

Констебль.

Сэр Джон Хватайх.

Богиня Ахинея.

Харон[7].

Книготорговец (Карри.)

Поэт.

Синьор Опера.

Дон Трагедио.

Сэр Фарсикал Комик.

Оратор[8].

Мсье Пантомим.

Миссис Чтиво.

Разроймогилл, пономарь.

Лодочник.

Некто.

Никто.

Панч[9].

Джоан.

Граф Образин.

Директор акционерного общества.

Вестник.

Сэр Джон.

Барабанщик.

Арапка.

МИСТЕРУ ФИЛДИНГУ ПО СЛУЧАЮ ВОЗОБНОВЛЕНИЯ «АВТОРСКОГО ФАРСА»; ПРИСЛАНО АВТОРУ НЕИЗВЕСТНЫМ ЛИЦОМ[10]

Когда, осатанев, к злословью страсть
Над всем, что есть, осуществляет власть,
Литературный сплин обрушить рад
Огульную хулу на всех подряд.
Ни пол, ни седина, ни даже трон
От злобы остроумцев не заслон;
И где защитник жертвы, где же тот,
Кто быть доброжелательным рискнет?
У нас хвалы исчезло мастерство,
И нелегко нам возродить его:
Кругом шипы без роз, и, преуспев,
Сорняк разросся, заглушив посев.
Я чту добро, но воин никакой,
И на порок я лишь гляжу с тоской;
И все же я могу воздать хвалу
Заслугам тех, кто неподвластен злу.
О Филдинг, бескорыстный дар прими —
Рукоплесканья чистые мои,
Летящие от дружественных рук
Не в честь твою, а в честь твоих заслуг.
С печалью и восторгом я смотрел,
Как гений твой, никем не понят, зрел,
Как нравы шлифовать стремился он,
Служить добру и улучшать закон.
Когда вошли в сегодняшний наш дом
Разврат и грех, каких не знал Содом,
И сам Вестминстер в силах перенесть
Постели брачной попранную честь[11], —
Твое искусство суд вершит само,
Мерзавцу ставя черное клеймо;
И уличенный строгой музой скот
В своем бесславье славу обретет.
Глядите, вот политик — человек,
Позорящий и нацию и век;
Кто стерпит, не моргнув, его игру,
Его остроты и его хандру?
А он — пример, какой убогий сброд
Держал в руках парламент и народ.
О, если б музу чутко слушал свет,
Она б сияла славою побед,
И смех, на негодяев ополчась,
Клеймил бы тех, кому мирволит власть!
Ах, все мечты! Уча других, пиит
Тишком сорвать награду норовит;
И потому на сцене суета:
Здесь видишь куклу, скрипача, шута,
По воле Ахинеи в фарсе тут
Граб-стрит и Двор друг друга палкой бьют[12].
Но все же честь поэту — потому,
Что хоть не сердцу служит, но уму;
Насмешлив он — о да! — но не сердит,
Дразня кривляку, Бейза он щадит[13],
И низкой злобы черные мазки
От чистых его песен далеки.
Чаруй же нас, о юноша, и впредь,
Учи сквозь пальцы нас на все смотреть,
Покуда не захочется судьбе
С улыбкою за труд воздать тебе;
А вдруг Уолпол[14], опекать мастак,
Тебя научит, что писать и как,
И награжден, доволен всем вполне,
Ты заживешь на радость всей стране…

ПРОЛОГ

Пугал театр и женщин и детей
Обилием трагических затей:
Она — рыдает, он, герой, — вопит,
Все дамы плачут,
Критик мирно спит.
Смерть, призраки, насилье без конца —
Все это ранит нежные сердца.
Когда актриса в пятисотый раз
Заплаканным платком коснется глаз,
Волнение проходит по рядам
И скорбь и грусть охватывают дам;
Когда, одет в сверкающую медь,
Актер в лицо вам примется смотреть
И, хмуря лоб, со вздохом говорит
О том, что был свободен древний бритт,
И ждет потом похвал, уставясь в зал, —
Какой бы зал британский отказал?
Как звери дрессированные, в лад
Вы хлопаете там, где вам велят.
Ваш суд — обряд; и ныне, как досель:
Случайно — мимо, и случайно — в цель…
Но к черту плач и прошлого дела!
Пора смеяться нынче нам пришла.
В те времена, когда был в моде шут, —
Сейчас, увы, его не встретишь тут! —
Совет дурацкий и тому шел впрок,
Кто б даже мудрым словом пренебрег.
Смех Демокрита — лучшая из школ,
От Гераклита автор наш ушел