Фарсы - страница 5

Комедия, в отличие от трагедии, на первых порах держалась стойко. В период Реставрации она сохраняла еще эстетическую многоплановость. Правда, драматурги любили попрекать друг друга пристрастием к фарсовым ситуациям, но для себя судили иначе и от привычек своих не отказывались. В XVIII веке приходит, однако, и ее черед.

В 1698 году Джереми Коллпер выступил со своим знаменитым памфлетом «Краткий очерк безнравственности и нечестивости английской сцены». Якобит, сторонник свергнутой династии Стюартов, Коллпер мечтал доказать, что в скандальной безнравственности двора Карла II была повинна комедия, безнравственность эту изображавшая. Как ни странно, это ему удалось. Памфлет Коллиера вызвал широкую поддержку и у его противников — у повой протестантской верхушки Англии. Комедии было предписано очиститься от скверны. Тем самым, легко было понять, — и от фарса, ибо он и пес в себе скверну. Здесь людские сущности обнажались до предела. В результате фарс, а за ним следом и другие «малые жанры» отделяются от комедии. Раньше это не произошло, потому что эстетических стимулов оказалось недостаточно. Теперь прибавились политические.

Процесс разделения «правильной комедии» и «малых жанров» завершился уже в первой трети XVIII века. В 1722 году сэр Ричард Стиль с неожиданным успехом поставил сентиментальных «Совестливых влюбленных». В 1728 году Джон Гей познал триумф своей «Оперы нищего». Чистота новой «правильной комедии» (а она благодаря Стилю избавилась не только от фарса, но и вообще от смешного) отныне поддерживалась существованием рядом с ней целой колонии «нечистых» — репетиции, балладной оперы, бурлеска и, наконец, фарса.

Надо, впрочем, сказать, что «нечистые», будучи раз и навсегда изгнаны из приличного общества, не видели оснований соблюдать особую чистоту и по отношению друг к другу. Они перемешивались как могли. Балладная опера несла в себе следы своего родства с репетицией и бурлеском, бурлеск — с фарсом, фарс насыщался песенками, как балладная опера. При этом, однако, у них был свой табель о рангах. Выше всего стояла репетиция. Этот пародийный жанр вел свое происхождение от «Репетиции» герцога Бакингемского (1671), имел и другую знатную родню — «Рыцаря пламенеющего пестика» Бомонта (1610) и «Версальский экспромт» Мольера (1663), а в XVIII веке еще расширил свои права, покусившись на область политической сатиры. Балладная опера была из нуворишей, но успеха достигла такого, что заставила забыть о том, сколь недавно возвысилась. К тому же и политику она приняла правильную. Она не выдавала себя за аристократку (хотя, порывшись в своей родословной, могла бы указать на некоторое свое родство с английской оперой XVII века), напротив. В начале «Оперы» Гея на подмостках появлялся автор, рекомендовавшийся в качестве нищего, да и герои оказывались ему под стать — все больше разбойники, скупщики краденого и прочие обитатели дна. Конечно, они начинали порой говорить языком политиков, но отступления от правды здесь тоже не было — кому из сегодняшних людей не придет на ум выдать себя за вышестоящего?

Права на уважение требовал и бурлеск. Он, подобно репетиции и балладной опере, был связан с литературной и театральной пародией, а значит, принадлежал к достаточно почтенному кругу. Сам по себе термин был не очень ясен. Филдинг, например, считал «бурлеск» словом вообще нетеатральным и определял им литературную параллель сценическому фарсу. В жизни закрепилось, однако, иное словоупотребление. Бурлеском стали называть фарс на литературную или театральную тему, фарс-пародию, причем самым знаменитымбурлеском оказался «Мальчик с пальчик» того же Филдинга (1731) (полное заглавие: «Трагедия трагедий, или Жизнь и смерть Мальчика с пальчик Великого»). На добрую треть он был составлен из цитат из чужих трагедий, вызывавших, однако, совсем не тот эффект, на который рассчитывали их авторы.

И еще оставался фарс. Он был полнейшим парвеню. У других были знатные родственники. У него — никаких. Если он и потерся в хороших домах, то, как выяснилось, не по праву, и его оттуда с позором выставили. У других были связи с культурой. У него и этого не было. В театральной людской другие драли перед ним нос он же был на побегушках. Да и в театральном зале он прислуживал тем, кто попроще. Бурлеск был для партера и лож — для тех, кто способен оценить литературные и театральные параллели. Он — для галерки.