Фатальная миссия - страница 15

— Чего мы ждем? — нервно спросил Андрей у «Хасана», не спешившего покидать берег.

— Моих друзей. Пограничники здесь оказались резвыми, и им пришлось покинуть яхту.

— Они что, добираются до берега вплавь?

— Уже добрались. Вон бредут среди волн.

«Эй, Молчун, куда подевалась твоя ломаная речь? — шутливо поддел Молчун-1. — Ты нас демаскируешь перед этими русскими».

«А и пусть. Вряд ли они поверили в байку о бескорыстных арабских мареманах. Особенно глядя на ваши рожи висельников».

«А ты-то, „Хасан“, давно в зеркало смотрелся?» — ментально осклабились подельники.

— Удивительно ловко у вас все получается, — заметила Катя. — И возле Адена и теперь…

— Очень профессионально, — поддакнул Андрей, выразительно посмотрев в глаза Хасану. Но тот лишь пожал плечами и крикнул своим по-арабски:

— Погранцы вас заметили?

— Слава аллаху, нет. Им сейчас не до нас, ищут вовсю контрабанду!

— Пусть Аллах им поможет. А нам пусть пошлет шестиместный седан или шевроле с безъязыким сомалийцем.

— Я бы и на верблюда согласилась, — вздохнула Катя.

— Странные все-таки люди нас с тобой спасали, — молвила с досадой Катя, последний раз покрутив головой перед входом в пассажиронакопитель. — Так и не появились, не проводили нас.

— Да слава богу, — криво усмехнулся Андрей. — Но почему-то мне кажется, что они или кто-то от них вскоре появится у нас, в Москве. Может даже эти «кто-то» летят нашим рейсом.

— Не может быть! — запротестовала Катя. — Я предпочитаю верить в человеческую отзывчивость. Помогли же нам в этом консульстве с визами и билетами. К тому же среди наших попутчиков нет ни одного араба…

— Хорошо организованная преступность, Катенька, не признает границ и национальностей, — изрек Андрей банальную истину. — Их сообщниками могут быть люди любой расы, веры и социального положения. Например, вон та пара приличных упитанных французов нас исподтишка оглядела.

— Вот приметливый негодяй! — ментально возмутился плешивый «француз». — Вычислил нас влет.

— А для чего ты на них зыркаешь?! — вспенился «француз» сивокудрый. — Давно не видел? Или запал-таки на Катины обводы?

— Тогда уж не «запал», а «запали»… Или все-таки «запал»? То есть при разделе мне досталось больше чувствительности? Но не обводами она меня пленила, а самоотверженной душой. Так, кажется, называется по-русски человеческая сущность? Хотя и в обводах ее я стал, как ни странно, находить пленительность…

— Так может, стоило бы подменить не второго француза, а вот этого самого Андрея? И наслаждаться сейчас, а главное, потом Катиным обществом?

— Ну, не преувеличивай возможности гидран, даже и профессионально обученных. При полной имитации внешности невозможно скопировать характер и знания разумного существа. То-то растерялась бы Катя в обществе этакого «Андрея»…

— Хм-м, а все-таки жаль… Уж очень она самозабвенна в сексе…

— Мадам и месье, — обратилась к пассажирам появившаяся на входе в галерею чуть улыбающаяся стюардесса. — Прошу следовать за мной, к самолету. Напоминаю, что мы летим по маршруту Джибути-Каир-Париж. Кто ошибся рейсом, еще не поздно это осознать.

— Юморная у нас проводница, — вполголоса заметил Андрей. — Пожалуй, с ней в полете мы не соскучимся.

— Правду говорят, что мужики падки на баб в униформе, — съязвила Катя. — А уж если они фривольны…

— Что ты, что ты Катенька, — сдал назад кавалер. — Бог с ней, этой униформисткой, сяду у окна и буду обозревать геологические детали пейзажа с высоты в семь тысяч метров…

— А я, значит, должна всю дорогу грызть ногти или листать журналы на непонятном мне языке?

— Ну, Катя, будет пикироваться, я прочувствовал глубину своего грехопадения и уже придумал, как развлечь тебя в полете!

— Надеюсь, не в стиле Эммануэли? — зарделась щеками Катенька.

— Бог с тобой! Хотя… Нет, нет, я имел в виду совсем другое. Я только что купил в аэропорту книгу тестов, вот и потестируемся.

— Да-а? — покосилась на него Катя. — Меня как-то уже тестировал одногруппник. Говорит, назови пять птиц, только не раздумывая. Я, дура, выдала: утка, сорока, ворона, журавль и курица. Он мне и растолковал, что дома я — утка, в институте — сорока, в любви — ворона, все думают, что я — журавушка, а на самом деле я — курица…