Фаворит богов - страница 39

   — Чутьё подсказывает мне, что ты сумеешь сделать при дворе великолепную карьеру, — заметил Страбон.

   — Твоё чутьё тебя никогда не обманывает, — молвил Сеян и зашагал вперёд, стараясь не отставать от Друза.

По случаю праздника трапезная была украшена лентами и цветами. Многочисленные гости занимали свои места. Под куполом звучала красивая музыка. Перед зрителями вновь выступали танцоры, фокусники и акробаты.

Эварна, появившаяся на пиру по приказу кесаря, одетая в роскошную тунику, в тот вечер не участвовала в представлениях. Заняв место у подножия кресла Августа, она не вмешивалась в разговоры вельмож и чувствовала себя смущённой.

Сеян, который тоже впервые присутствовал на пиру во дворце Августа, предпочитал не вступать в беседы с гостями, но пристально наблюдал за происходящим и особенно внимательно слушал, что говорят люди о мятежах. Он сразу понял, что в свите Тиберия уже давно произошёл раскол — часть приближённых поддерживала Августа, другая часть была на стороне Германика, считая, что из него мог бы получиться более подходящий Риму кесарь.

Сейчас, напрягая слух, Сеян слушал, как гости, обсуждая победу в Паннонии, рассуждали о тревожном положении на Рейне, куда отбыли войска Германика. По их мнению, справиться с восставшими рядовыми через запугивание — вовсе не подвиг, и победа Друза не сделала из него героя. Германик, которому предстояло справиться с непокорными легионами на Рейне, будил в них самое искреннее воодушевление.

Тиберий тоже всё это слышал и разговоры гостей разжигали в нём негодование. Заметив его раздражение, Сеян догадался, что Германик ему не нравится.

— Возможно, я смогу получить твоё доверие, распалив в тебе эту искру гнева, Август. А доверие твоё для меня означает власть в Риме, — прошептал Сеян и, осушив кубок вина, взглянул на Ливиллу.

Как и Друз, Ливилла не обращала внимания на сплетни, звучащие в зале, и наслаждалась триумфом жениха. Её громкий смех, резкий голос и насмешки выдавали в ней эмоциональную неуравновешенную натуру. Сеян не слишком верил в то, что её чувства к Друзу останутся постоянными. Изучая же преторианцев, которыми ему надлежало командовать, он остался доволен: Страбон всегда отбирал людей проверенных и честных.

Пир длился всю ночь до рассвета. На этот раз Тиберий встретил утро в трапезной, полной пьяных гостей, забывших на время о мятежах и триумфах в объятиях женщин. По окончании пира он распорядился, чтобы Страбон отбыл в Александрию не позднее следующей недели.

Так что карьера Сеяна продолжала складываться самым наилучшим образом. На свадьбе Друза, состоявшейся через десять дней после триумфа, он уже находился при Тиберии в качестве главы его преторианцев. За короткое время из обычного командира он превратился в человека, отвечающего за жизнь верховного правителя Рима. И на этом Сеян не собирался останавливаться. Он хотел добиться могущества.

Германик вступил в брак в походных условиях. На его свадьбе не было ни кесаря, ни родственников, ни близких друзей. Но это его не огорчало, ведь он соединился с женщиной, которую очень любил.

На Рейн его легионы прибыли поздним вечером. Дул резкий холодный ветер, от которого трепетали кроны дубов и вязов. Следуя верхом, в центре кавалькады, Германик думал о том, что удалось ему узнать от солдат, устроивших стоянки на пути к главным лагерям.

На берегу Рейна находились два войска под командованием Гая Силия и Авиа Цецины. Солдаты Силия, выжидали, чем закончится мятеж, и не примкнули к восставшим. Однако воины армии Щецина испытывали безудержную ярость. Именно к ним в ту ночь и направился Германик, их предстояло привести к повиновению.

Запалив факелы, он велел свои людям трубить в фанфары сигнал, объявляющий о его прибытии. Перейдя через вал, который закрывал собой въезд в лагерь, он, окружённый несколькими командирами, появился перед вышедшими ему навстречу солдатами.

Лагерь озарили сотни трепещущих факелов. Германика, сидевшего верхом на коне, обступили хмурые суровые воины без страха и гнева. Это были люди, служившие в лучших легионах кесаря, они презирали и ненавидели Тиберия ещё в те годы, когда тот был лишь пасынком Октавиана без права на власть.