Фаворит - страница 6
Незадолго до того Скуратов получил извет (донос) от некоего Петра Волынца, что Пимен и бояре «желают Новгород и Псков отдати польскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси злым умышленьем извести». Намерение перейти под власть Литвы и Польши было традиционным обвинением московских правящих кругов в адрес новгородцев еще со времен Ивана III, деда Ивана Грозного.
То, что донос был доставлен именно Скуратову, свидетельствует, что в его руках со времен «дела» князя Владимира Андреевича царь сосредоточил все, что было связано с государственными изменами. Как мы бы сейчас сказали, Скуратов стал первым в истории России шефом службы госбезопасности.
Скуратов сообщил о доносе царю. Тот приказал своему любимцу втайне готовить карательный поход на Новгород.
По дороге опричники разорили Тверь и Торжок, казнив там без суда множество людей. В одном Торжке было убито, судя по «синодикам»[3] Ивана Грозного, полторы тысячи человек.
Зимой 1570 года войско опричников окружило Новгород. Пять дней там били духовных лиц, требуя с каждого выкуп 20 рублей. На шестой день в Новгород прибыл царь, и тут начались настоящие казни. Сначала Иван Грозный велел забить дубинами до смерти тех игуменов и монахов, которые стояли на правеже. Затем к нему привели бояр, боярских детей и крупных купцов, которых перед его прибытием взяли под стражу. Вместе с ними привели их жен и детей. Царь велел всех их раздеть и пытать огнем. Замученных пытками людей привязывали к лошадиным хвостам, волокли по снегу и бросали в прорубь на Волхове. Женщинам связывали руки, привязывали к ногам детей и бросали в реку в таком виде. Тех, кто пытался выплыть, добивали баграми.
Так продолжалось шесть недель. По некоторым подсчетам современников, тогда в Новгороде и окрестностях было истреблено до 15 тысяч человек. Эта цифра сложилась из того, что каждый день, по свидетельствам, царь казнил до 1000 человек и очень редко – человек 500. Все лето в Волхове всплывали трупы убитых, и иноки не успевали их хоронить.
Наконец царю наскучили ежедневные кровавые зрелища. Он собрал уцелевших жителей Новгорода и объявил им прощение. Сам мнимый виновник этих истреблений, архиепископ Пимен, избежал казни. Он был в оковах отправлен в заточение, где на следующий год умер.
Из Новгорода царь отправился в Псков с намерением произвести там такую же расправу. Но по прибытии в этот город он умилился зрелищем народа, лежавшего ниц на земле и покорно ждавшего своей участи. Возможно, настроение царя переменилось. Псков остался цел.
Расправой над Новгородом руководил царь. Малюта участвовал в этом вместе со своим покровителем и показал полную беспощадность и преданность царю, что еще больше увеличило доверие Ивана Грозного к Малюте. С этого момента Скуратов становится наиближайшим царским сотрудником.
Расправа с соперниками
Летом того же года Скуратов почувствовал себя настолько сильным, что счел возможным устранить своих соперников у подножия царского престола.
Иван IV поручал Скуратову расследовать дела об измене не только ради продолжения казней, а с прицелом на дальнюю перспективу. Он сам стал побаиваться своего детища – опричнины. Эта параллельная армия, выросшая к тому времени до 6000 человек, начинала внушать страх не только земщине. Своеволие и недисциплинированность опричников могли сработать против своего учредителя. Кроме того, царь был не настолько глух, чтобы не слышать по всей стране общий ропот на свое детище. А Иван Грозный любил поиграть в справедливость.
Весной 1570 года Скуратову было поручено продолжить новгородское дело в Москве. По всей видимости, Малюте была предоставлена полная свобода действий в добывании так называемых «доказательств», невзирая на лица. Это открывало Скуратову возможность расправиться со своими конкурентами – старым руководством опричнины.
Поводов для этого у Скуратова было предостаточно. Еще зимой Алексей Басманов, один из первых соратников царя по опричнине, отец царского любимца Федора Басманова, выступал против карательной экспедиции в Новгород. Видимо, кровавые казни начинали надоедать даже самым отъявленным палачам. Князь Афанасий Вяземский, согласно доносу, якобы предупредил новгородских заговорщиков, и тем удалось скрыться, поэтому царские массовые казни не дали того результата, какого от них ждали, то есть перелома на внешнем фронте.