Фаворит смерти 2 - страница 27

Конверт был открыт, Эммануил Рудольфович вытащил гербовую белоснежную бумагу, на которой убористым ровным подчерком было что-то написано.

Адвокат нацепил на кончик носа круглые очки, прочистил горло.

— Господи, да читайте уже! — вновь не выдержал Александр.

Эммануил Рудольфович пристально посмотрел на него, сказал:

— Помимо основного документа завещания ваш отец оставил вам еще и письмо, которое тоже просил зачитать вам в этот день. С какого документа начнем?

— С завещания! — тут же выдохнул Александр, не удосужившись даже спросить остальных. — С основного документа начнем, а потом уже и письмо прочтем.

— Хорошо, — пожал плечами адвокат. — Как вам будет угодно.

Эммануил Рудольфович отложил исписанный лист, взял другой.

— Завещание составлено в закрытой форме, это значит, что до смерти вашего отца никто не мог с ним ознакомиться полностью или частично. Такова была воля вашего отца. Конфиденциальность сохранена, это ясно было по вскрытию печатей.

Адвокат глянул на нас, убедившись, что вопросов нет, начал читать тест завещания:

— «Город Москва, седьмое июля две тысячи двадцать первого года. Я, Вяземский Петр Алексеевич, проживающий в городе Москве, в поселке Золотово, по улице Императорской 2, дом 5, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение. Первое. Все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, а также правом, данным мне мои отцом и им его отцом, передаю в наследование рода и управление оным, фамилией Вяземских и правом выступать от этой фамилии официально, а также управлением рода, каково было у меня…»

Эммануил Рудольфович поднял взгляд, выжидая театральную паузу.

Александр усмехнулся. Он обмяк и готов уже был выслушать свое имя — бесспорный претендент на наследование всего.

— «… Максиму Петровичу Вяземскому.», — дочитал словно отрубил адвокат.

Возникшая пауза была громче любого звука.

— Простите, что? — переспросил Александр, когда тишина, казалось, была уже оглушительной.

— «… Максиму Петровичу Вяземскому», — вновь прочитал адвокат. — Тут так написано. Можете в этом убедиться сами.

Он показал документ — там действительно значилось мое имя.

— Это какая-то шибка! — Александр встал с места, глянул на меня, вновь на адвоката.

— Нет, ошибки никакой нет, — спокойно ответил Эммануил Рудольфович. — Все верно. Отец назначил наследником рода Максима Петровича.

Все невольно обратили на меня взоры.

Я же сидел, не зная что сказать. И лишь выдохнул:

— Почему я?

Адвокат улыбнулся, сказал:

— Таков его выбор, мудрый и неоспоримый.

— Постойте, — Александр вновь сел, закурил. — Ну это же бред какой-то! Вы это сами понимаете.

— Почему бред? — не понял адвокат. — Все с юридической точки зрения верно и не конфликтует с законом. Верно я говорю, Нестор Максимович?

Нестор Максимович покивал лысой головой.

— Там еще что-то есть, в завещании? — спросил Александр, дрожащими руками держа зажжённую сигарету.

— Верно, написано, — кивнул Эммануил Рудольфович и принялся читать дальше: — «Второе. В случае, если названный мною наследник умрет до открытия наследства или одновременно со мной, не примет наследство или откажется от него, либо не будет иметь право наследовать или будет отстранен от наследования как недостойный, все мое имущество я завещаю своему старшему сыну — Александру Петровичу Вяземскому».

— Откажется? — зацепился за слова Александр. — То есть если он отказывается, то наследство переходит мне?

— Верно, — сдержано ответил Эммануил Рудольфович.

— Ты же отказываешься от наследства? — Александр повернулся ко мне. Его лицо было перекошено от гнева. — Ну же, болван! Ты отказываешься от наследства? Говори!

— Господин Александр Петрович! — произнес адвокат, деловито покашляв в кулак. — Давайте соблюдать приличие и регламент!

— Заткнись! — рявкнул на него тот. И вновь повернулся ко мне. — Отказывайся от наследства, ушлепок!

— Саша! — одернула его Ольга.

— Подожди! — отмахнулся тот.

— Почему я должен отказываться? — спросил я, стараясь держать себя в руках.

— Потому что это мое! Все это, — он окинул рукой комнату, — мое! Я должен был быть наследником рода, а не ты!