Феакийские корабли - страница 3
Ну, наконец-то!
Демодок облегчённо перевёл дух и с удивлением услышал три властных, требовательных хлопка. Радостно загалдели Алкиноевы гости, и что-то едва уловимо переменилось в танце, хотя ни ритма, ни рисунка мелодии Демодок не менял… Ах, вот оно что! Певец улыбнулся, различив среди грубого скрипа кож и бряцанья медных браслетов шелесты тонкой шерстяной ткани и нежное позвякивание золотых украшений. Это царь Алкиной, возбудясь описанием пляски богинь, трижды хлопнул в ладоши — и стайка юных наложниц присоединилась к танцорам. Правильно: лучше один раз увидеть…
Вздохнув незаметно о том, что смертные девы давно и надёжно сокрыты от его взоров, певец, не прерывая мелодии, опять отыскал взглядом Арея. Увлёкся, драчун! Задышал, раскраснелся. Глаза бегают, рот приоткрыт, брови азартно подняты — хорош! Ну, последний штришок…
Прежде чем наложить его, Демодок мельком глянул на Посейдона. Тот, ничего не замечая вокруг, уже вплотную придвинулся к Зевсу и что-то ему горячо втолковывал, овладев наконец высоким вниманием. Громовержец мерно кивал, супил брови, усиленно морщил царственное чело. Демодок прислушался: речь шла о каких-то кораблях, о наглости смертных, дерзающих безопасно бороздить море, о том, что настала пора положить предел и пресуществить угрозу, поскольку авторитет страдает — на это Посейдон особенно напирал. А потом вдруг стал перечислять имена — знакомые, полузнакомые и совсем не знакомые Демодоку, причём имя царя Алкиноя было тоже помянуто, но в середине списка и без должной к царю благосклонности. Вряд ли такой разговор понравится феакийцам.
И Демодок решил не разглашать зреющую интригу, не имевшую, к тому же, никакого отношения к замыслу, а дождался, пока Алкиноевы гости притихли, насладясь пляской, и подмигнул харитам. Подмигнул и указал им глазами сначала на Арея, который уже поёрзывал в кресле и сучил ногами от возбуждения, а потом на Афродиту — супругу хромого Гефеста, скромно стоявшую в стороне. Прелестницы мигом сообразили, что от них требуется, переглянулись, захохотали и, хохоча, втащили пенорождённую в круг.
Афродита немножко поотнекивалась, но тут Аполлон с подачи Демодока выдал такой невообразимый фортель на своём инструменте, что богиня махнула на всё рукой, стала в третью позицию, повела плечами, притопнула — и плавно взмахнула туникой, нечаянно обнажив… Это было последней каплей: Арей, грохоча медными доспехами, круша и опрокидывая мебель, устремился к цели.
Боги не особенно удивились его поведению.
Афина Паллада дёрнула острым плечом и отвернулась: ей-то что, лишь бы в драку не лез. Аполлон самозабвенно бренчал, выдавая искусство Демодока за своё собственное. Хариты расступились перед воякой и снова сомкнули круг — они были в курсе. Гефест всё ещё работал в своей кузне. Остальные, поскольку лично их это не задевало, сделали вид, что ничего не заметили.
Один только Зевс обернулся на шум и некоторое время с удивлением наблюдал неуклюжие коленца Арея. Даже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сразу передумал и поспешно отвёл глаза, опять преклонив ухо к устам морского владыки.
Демодока эта его поспешность насторожила, но разбираться и вникать было некогда, потому что Арей уже сгрёб чужую жену в охапку и, осыпаемый на бегу щипками и оплеухами, почесал вниз по склону горы — по направлению к ближайшей оливковой роще. Хариты с визгом порскнули во все стороны.
Великие боги! Демодок растерянно огляделся. Великие боги пировали, и никому из них ни до чего не было дела. Нет, это уж слишком. Демодок всегда считал Арея уличной шпаной, уголовником, хамом, дорвавшимся до бессмертия и потому потерявшим страх, который в лучшие времена заменял бы ему совесть. Но ведь это же была метафора — такое представление об Арее! Ведь это же нельзя понимать буквально! Надо было вмешаться — и побыстрее.
Демодок отыскал взглядом Эрота, выдернул его вместе с луком и колчаном из-за пиршественного стола и поставил перед собой.
— Цель видишь? — спросил он, указав на удиравшего хулигана. Эрот важно кивнул, дожёвывая.
— Огонь! — скомандовал Демодок.