Феминистки не носят розовое (и другие мифы) - страница 19

1992. Я появился на свет. Они вписывают «мужской пол» в свидетельство о рождении. Укутывают меня в голубое одеяло. Они ошибаются.

1996. Первое воспоминание об ощущении, что мне следовало родиться девочкой.

2000. Соседский мальчик впервые обозвал меня девчонкой. Иду домой и жалуюсь маме.

2003. Меня отправили в школу для мальчиков. В первый же день одноклассник говорит, что я похож на девчонку. На протяжении следующих семи лет, вплоть до выпуска из школы, меня каждый день дразнят за женоподобность.

2004. Слежу за Надей из «Большого брата»[15]. Впервые понимаю, кто я, и теперь у меня есть слово, которое помогает определять себя.

2005. Начало пубертата. Мне не нравятся начавшиеся изменения моего тела. Я прячу от родителей бритву в своей комнате, потому что мне стыдно бриться.

2009. Травля в школе стала хуже, чем прежде. Меня преследует мысли о суициде. Я натыкаюсь на реалити-шоу «Королевские гонки РуПола»[16], транслируемые в три часа ночи. Это спасает мне жизнь. Начинаю носить женскую одежду и чувствую себя в ней счастливее, чем когда-либо.

2010. Я поступаю в Центральный колледж искусства и дизайна имени святого Мартина. Впервые в жизни моя женоподобность оценена по достоинству. Несмотря на это, я все еще очень подавлен. Ненавижу свое тело. Переодевания уже недостаточно.

2011. Кармен Каррера признается, что она – транссексуал. Думаю, что тоже готов к преображению.

2012. Самый смутный период моей жизни. По-моему, я признаюсь своему другу, что мог бы стать трансом. Плохо помню.

2013. У меня кризис. Я принимаю тот факт, что все-таки транс. Признаюсь семье и друзьям. Обращаюсь к нашему семейному врачу за помощью. Он отказывает и говорит, что мне никогда не стать женщиной. Встречаюсь еще с двумя специалистами, пока не нахожу того, кто соглашается мне помочь.

2014. Официально меняю имя. Беру имена мамы и бабушки в качестве среднего имени, потому что это самые сильные женщины, которых я знаю. Начинаю представляться женщиной, и мне нужна их сила. Каждый день подвергаюсь вербальным, физическим и сексуальным нападкам. И перед выходом из дома я читаю «Аве Мария».

2015. После двух лет в листе ожидания я попадаю на прием в клинику гендерной идентичности, чтобы обсудить смену пола. Чуть позже начинаю принимать гормоны. Впервые в жизни химические процессы моего тела ощущаются как правильные. Чем дальше, тем больше трансфобия в мой адрес сменяется сексизмом. Мне свистят вслед, меня просят улыбнуться и провожают до дома, как любую другую мою подругу.

2016. Впервые сплю с гетеросексуалом. Впервые не кончаю во время секса с гетеросексуалом. Я наконец накопила необходимую сумму для феминизирующей пластики лица и бронирую дату операции. Рыдаю на полу своей спальни.

2017. Меня насилуют за две недели до операции. Мне назначают ПКП[17]. Запрещают проведение операции. Рыдаю на полу своей спальни. В итоге оперируют меня сразу после дня рождения. Это самый лучший подарок. Я впервые счастлива со времен, когда была ребенком.

2018. На следующие сутки после дня рождения прихожу на первую консультацию о проведении операции по смене пола. Чувствую себя так, словно узнала дату освобождения после тюремного заключения.

В семнадцать лет я лежала в кабинете кардиолога, разглядывая постер с анатомическим изображением человеческого тела. Врач подвел итог: «С тобой все в порядке, ты просто нервничаешь». Я подобрала свои мысли вместе с одеждой и ответила: «Я не нервничаю. Знаю, что представляет собой тревога, и это не она, а что-то совершенно иное – я точно не в порядке».

Это был один из множества эпизодов, когда я просила врача провести обследование, но в этот раз я требовала нечто большее: чтобы меня воспринимали всерьез.

Несколько месяцев спустя я лежала под наблюдением в отделении интенсивной терапии из-за опасности сердечного приступа или инсульта. У меня был паралич. Самый страшный опыт всей моей жизни. Мучимой столькими симптомами, мне казалось, что я – живое воплощение всех известных болезней.