Феномен - страница 15

На свободные места возле них уселись какие-то трое: два юнца постарше — возле Насти, третий, пэтэушного обличья, притулился возле Потапова. Позже Иван Кузьмич вспоминал, что молодые люди присоединились к ним не на остановке, а в разгар движения, на перегоне; скорей всего, прогуливались по составу в поисках приключений и вот — набрели на розовые штаны Насти.

Глаза у всех троих молено было назвать заплаканными, веки распухли и покраснели; дыхание излучало ядовитые пары вчерашнего «причащения». На щеках и подбородках двоих, что постарше, — запущенная щетинка, а в ней, как маслята во мху, — застенчивые прыщи.

Минут пять ребятишки раскачивались: кряхтели, похохатывали, гримасничали. Затем из их бесенячьих ртов начали выпрыгивать словечки, ныне опускаемые даже в факсимильных изданиях. А самый рослый и самый запущенный вставил в свои запекшиеся губы сигарету, собираясь, не сходя с места, закурить.

— Дай спичку, дед… — выковырял он из себя, обращаясь к Потапову.

Иван Кузьмич, продолжая ощущать в крови и мозгу пузырьки свободы, дарующие бесстрашие и всесокрушающую духовную прыть, улыбчиво посмотрел в Настины похолодевшие, схваченные ледком презрения глаза, как бы вопрошая: ну, что, применить психологическое оружие или стерпеть ребятишек, которые самоутверждаются почти так же, как и он, Потапов, с одной лишь разницей: у Потапова сегодня День Прозрения, а у них скорей всего — День Затмения.

И все ж таки Потапов-пассажир, Потапов-обыватель пересилил Потапова-мыслителя. Иван Кузьмич как можно спокойнее, дабы не расплескать ощущение свободы, не задохнуться от ее «пузырьков», решил поддержать разговор с неприятным молодым человеком.

— Прошу вас, не дышите на девушку, — сказал он для начала. — Ока может упасть в обморок от ваших ароматов. А здесь нет аптечки.

— Чего, чего?! Какой еще аптечки?! Ать… Моп…

— Аптечки с нашатырным спиртом. Учитывая вашу физическую неполноценность, я не стану вам деформировать немытую шею, ударять вас по смердящим, изнывающим от дрожжевого насилия внутренностям. Я лучше прочту вам миниатюрную лекцию. Попытаюсь вдохнуть в ваши сосуды задумчивость. Только не машите перед моим носом руками, нос — не птичка: не испугается, не улетит. Итак, душеспасительная блицпроповедь. И не спешите на выход в курилку. Тема лекции уникальная, то есть — не популярная. Отнюдь не о международном положении и не о вреде алкоголя.

Молодые люди переглянулись, пофыркали, покряхтели, поерзали. Один сказал: «Во дает!» Другой демонстративно сплюнул под ноги Потапову, но, скрестив с Иваном Кузьмичом взоры, вздрогнул, словно от электрического разряда, и тут же растер плевок скособоченными кроссовками. Третий, не ожидая начала лекции, приподнялся и, выкрикнув непристойность, побежал вдоль полупустого вагона, спотыкаясь и — без оглядки.

Обращаясь к двум оставшимся и в первую очередь — к порывавшемуся закурить, Потапов уже совсем было начал проповедь, когда в вагон изящной рысью ворвались пожилые контролеры. Один, поджарый, сразу же помчался в противоположный конец вагона, двое других, подороднее, не мешкая, занялись прочесыванием пассажиров.

А молодые люди с мшистыми полубородками подхватились было в сторону поджарого, но дядька проворно растопырил руки, не давая тем уйти.

Возле Потапова остановился тучный, пенсионного возраста контролер, весь какой-то взъерошенный, стремительный и потому — весьма забавный: очки на носу завалились на сторону, фуражка с железнодорожным кантом сбита набекрень и малость развернута козырьком вправо, шарфик из-под плаща одним концом вылез наружу и лежал на плече проверяющего, опять же — на правом плече. Впечатление было такое, будто человека долго вращали в левую сторону, а затем выпустили из рук и, не мешкая, послали проверять билеты.

Потапов, перед тем как достать бумажник и протянуть деньги на два штрафа, решил подбодрить Настю молодецким взглядом и… приятно был удивлен ее скептической улыбкой. Весь ее залихватский облик как бы подтрунивал над Потаповым: дескать, ну, что же вы не примените «психологическое оружие», самое, мол, время?