Феномен Принцессы, или Конец одной блестящей карьеры - страница 12

— Что такое? Что-нибудь случилось? — останавливаясь, спрашивали Иманта прохожие.

— Она меня разыскала, пройдя больше пятидесяти километров, — взволнованно говорил Имант.

— Эта маленькая кошечка?! — поражались люди, которые их обступили (и подходили все новые).

— Невероятно, но это факт! — отвечал Имант К., и от растроганности у него перехватило горло. — Боже мой, и как она нашла дорогу?

— Любовь всегда найдет дорогу, Имант Индрикович! — сказала в толпе соседка по квартире Ольга Ш.: именно в этот момент Принцесса, не обращая внимания ни на кого и ни на что, мурлыча тыкалась ему в подбородок. — Что же вы стоите на улице? Пойдемте в дом. Я как знала, выстояла в гастрономе свежую салаку. Господи, это что-то необыкновенное! Можно мне ее погладить? Какая чудная! Это самая красивая кошка, какую я когда-либо видела! И не качайте головой, Имант Индрикович, честное слово!

— Ну, ну, ну! — смущенно возразил Имант К., сияя как луна. — К тому же боюсь, Ольга Дмитриевна, что нашим соседям она придется не по вкусу. Некоторые, насколько мне известно, терпеть не могут животных.

— Что вы говорите, Имант Индрикович! — воскликнула Ольга Ш. — Ведь наши соседи — друзья природы. Стопроцентно, вы слышите? Все будут ею очарованы. Да она и не просто животное. Это же вундеркинд!

— Ну, ну, ну! — снова робко забормотал Имант К., впервые в жизни удостоившись всеобщего внимания публики.

Втроем они поднялись на четвертый этаж, и для Принцессы это был путь наверх как в физическом, так и в философском смысле слова, ибо она шествовала к апогею — к высшей точке в своей жизни.

Назавтра вечером в дверь коммунальной квартиры позвонил незнакомый мужчина, неисповедимым путем уже узнавший имя и фамилию Иманта К., и спросил именно его. Когда Имант вышел в переднюю, незнакомец представился как журналист Илгонис О., который готовит в субботний номер полосу «Пестрая смесь». Накануне вечером «по счастливой случайности» (как выразился газетчик), он слышал, поскольку живет всего через две улицы, о какой-то необыкновенной кошке, которая, проделав свыше пятидесяти километров, разыскала своего хозяина. Этот факт в наше время, когда (по словам Илгониса О.) «экологический кризис и проблемы охраны природы всколыхнули широкие слои общественности», может вызвать у читателя интерес. Так что он попросил бы Иманта К. ответить на несколько вопросов, а также чтобы тот позволил сфотографировать кошку по имени Принцесса и не возражал против того, что редакция пригласит прокомментировать информацию специалиста; он необходим, разумеется, не для того, чтобы подвергнуть сомнению высказывания Иманта К., а для того, чтобы (цитирую) «придать им научный вес».

Статейка вместе с фотографией Принцессы появилась в субботнем номере на полосе «Пестрая смесь», и прокомментировал ее кандидат наук Освальд Ж., пояснив, что некоторым доместикам, то есть домашним животным, помимо широко известных инстинктов, как инстинкт самосохранения и сохранения вида, присущи и такие, которые популярно называют «инстинкт дома» и «инстинкт хозяина». Инстинкт дома, то есть чутье направления к дому свойственно и собакам и кошкам, и лошадям, которые на дистанции, исключающей поставляемую органами чувств информацию, «чувствуют» направление, в каком следует двигаться, чтобы возвратиться домой. Так называемый инстинкт хозяина — и в жизненной практике, и экспериментально— установлен пока только у собаки, которая «чует» местонахождение своего хозяина и находит его на столь значительном расстоянии, какое не допускает вероятности, что ориентироваться в пространстве ей помог даже выдающийся нюх. Весьма возможно, что случай с кошкой по кличке Принцесса (как писал кандидат наук) «заставит взглянуть новыми глазами на некоторые старые положения, ибо тот факт, что она искала и за сорок два дня нашла отнюдь не прежний дом на территории совхоза „Даугава“, а именно своего хозяина, наводит на предположение, что и у домашних кошек — если не у всего вида в целом, то, по крайней мере, у отдельных особей, — такая способность может иметь место.

Помещенный в газете портрет Принцессы свидетельствовал еще и о другом. Она обладала и тем, что необходимо, чтобы сделать карьеру, а именно — была фотогенична. Она и в жизни, как мы знаем, была наделена броской красотой, ну а в газете выглядела чарующей, просто неотразимой. Ее описание и в особенности снимок подняли в обществе целую бурю, и мнения резко разделились, притом одна часть, прослышав, что у Принцессы черные подушечки (какие со времен Альфреда Брема считаются приметой кипрской кошки), высказала точку зрения, что (цитирую) «все лучшее по-прежнему приходит из-за границы», тогда как другая часть не без основания опасалась (опять цитирую) — «не льет ли воду этот ажиотаж на мельницу наших идеологических противников?»