Феронакозия - страница 8
Здесь, на старой треснувшей бочке, Катерина заботливо оставила темную бутыль с домашним квасом. Вера приоткрыла крышку и причмокнула:
– Лиза! Как пахнет!
– Моя тетя знает толк во вкусных маленьких радостях, – отвечала Лиза, расстегиваясь и вытаскивая из глубоких карманов куртки три стаканчика. Обе они начали раздеваться, стараясь поскорее избавиться от шарфов, сапог, свитеров, футболок, шерстяных носков и нижнего белья.
Оказавшись голышом одновременно, они рассмеялись и вместе схватились за ручку двери, ведущей в баню.
Жар от печи встретил их мощным ударом. Лиза издала судорожный всхлип.
– Ох, знает тетка Катерина толк и в крупных радостях, – довольно простонала Вера, взбираясь на широкий полог.
Лиза легла рядом с ней и закинула ноги повыше на стенку.
– А ты, похоже, совсем не выходишь на улицу, – заметила Вера, – такая вся белая.
Смуглое Верино тело в свете неяркой лампочки казалось нереально совершенным. Она поставила длинные стройные ноги с узкими ступнями рядом с ногами подруги. Лизины широкие белые бедра быстро начали покрываться мелкими капельками пота.
– Я сижу в офисе за экраном. Потом иду в библиотеку или домой и снова что-то пишу, продолжаю работать. У меня есть предложение по новому проекту для "Неккар", но, похоже, не по Сеньке шапка. Идеи с нижнего этажа не принимаются.
– И откладываешь жизнь на потом? И почему же нельзя молодым брать пенсию в кредит? Жить свободно и радостно, а работать начинать лет в сорок, если дожил, а жизнь уже не приносит прежнего удовольствия! – Вера рассмеялась. – Нет, мне не стоит так говорить. Мне ни разу не пришлось работать, ни одного дня.
– Знаешь, – протянула Лиза, – Возможно, сегодняшние дети будут страшно завидовать собственным потомкам. Их безусловному доходу, роботам-домохозяйкам и когда-нибудь бессмертию. Представь себе, Вера, свободу от всего, даже от смерти!
– Ничего не поделаешь. Мы родились слишком рано. Что касается отмены смерти и свободы, прости, но я не так оптимистична. Я уже давно живу в месте, слишком похожем на рай, но все-равно не свободна. Скучаю по родине, по людям, по тебе, устаю от опеки славного мистера Шварца. И если когда-нибудь подурнею, – Вера отодвинула намокшую прядь черных волос со лба, – то еще неизвестно, как все обернется.
– Роберт тебя обожает, он просто не может по-другому! Ты такая чудесная и необыкновенная. И ты никогда не станешь некрасивой, ты же сама знаешь. Это невозможно.
– Перестань, – небрежно ответила Вера. – Я просто выполняю наш негласный договор. На краю света в сказочной стране уже много лет веду тихую жизнь. И надеюсь, что ее ничто не нарушит.
– Пусть так и будет!
– Но ты сегодня какая-то другая. Я чувствую, что-то изменилось. Ты так внезапно решила нас всех собрать.
– Я хочу вспомнить, – прошептала Лиза, и лицо ее сморщилось в болезненной гримассе, – и мне становится страшно. Всплывают мнрзкие обрезки от чего-то целого. Они приходят и снова исчезают, как опасные призраки. Только и ждут возможности напасть. И я согласилась помочь Стасу с поисками информации про тот давний случай, о котором мы не говорим.
– Успокойся! – Вера начала гладить Лизу по лбу и волосам. Несмотря на жар, ладонь была приятно сухой. – Просто побудь со мной сейчас. Представь, что ты читаешь книгу, и все происходит с ее героиней! Потом закроешь ее, и призраки останутся внутри.
– Ты – просто золотой фонд мудростей на все случаи жизни! – Лиза чувствовала, как прикосновения Веры, ее близость действуют на нее подобно гипнозу. По всему телу разливалась приятная безмятежность. – Как я живу без тебя рядом? Ты – сокровище, а не подруга!
– А я ее полная противоположность!– раздался третий мелодичный голос, и в неожиданно распахнувшуюся дверь просунулась кудрявая Зоина голова. – Простите! Я из такси сразу сюда. Знала, где вас искать. Сейчас раздеваюсь и к вам.
Через минуту изящная златогривая Зоя впорхнула в раскаленную баню. И Лиза, и Вера невольно залюбовались ее ладной невысокой фигуркой, тонкой талией, грудью, пожалуй, чуть крупной для ее хрупкого тела.
Верная своей порывистой натуре Зоя схватила таз с холодной водой и, взвизгнув, вылила его на себя. Вода заструилась по ее прямым плечам, по изогнувшейся спине и бедрам. Темный осколок старого зеркала на подоконнике, словно камера безумного оператора, отражал все ее нервные быстрые движения.