Ферштейн, или Всем Звезда - страница 3

–  Постарайтесь максимально вникнуть в работу, набраться знаний. Как вариант, после института — сюда? Резонно. Здесь интересно и перспективно. Ферштейн?

Я подумал: правильный был студент. И кивнул.

Позже я узнал, что «ферштейн» — любимое слово начальника, и потому неудивительно, что прозвище он получил соответствующее, только с большой буквы.

Инженер по технике безопасности после пяти минут беседы дала практиканту-новобранцу, как домашнее задание, брошюру-инструкцию и сказала на тюменско-северном суржике:

— Короче, нэ лизь туды, куды тэбэ нэ просять! Понял?

Понял-понял. Сколько раз уже за сегодня слышал это слово, и даже в переводе.

Все понял и все ферштейн, и руководитель службы, в которой предстояло работать, отвел меня в «отель».

«Отель» — трехкомнатная квартира на втором этаже брусчатой двухэтажки, приспособленной под общежитие-гостиницу. Мне показали небольшую комнату, где уже живет «один чувак», а в других комнатах «тоже обитает банда: Троцкий и столичные».

— Ну вот, — сказал мой устроитель, — поработать не успел и уже на выходные. Везет же людям! Мне бы так каждую трудовую неделю. Короче, студент, покой и комфорт не обещаю. Гарантирую только койко-место, вот оно. — И попрощался: — Ну, доживем до понедельника! Если доживем.

Хохотнул.

Чувака и Троцкого со столичной бандой дома не было. Я расположился, по-спартански наспех обмылся холодной водой, которая лилась из кранов в ванной, клацая зубами залез под одеяло, согрелся и отошел в беспробудный богатырский сон.

Утро субботы. Скрипнула дверь, я проснулся.

В комнату ввалились человек пять характерного облика. Банда пришла посмотреть на новенького. Все здоровые и небритые и, кажется, с похмелья. Смотрим. Они на меня, я на них.

— Привет, — говорят.

— Привет, — отвечаю.

— Надолго?

— Не навсегда.

— Молодец. Пить будешь? — показывают бутылку водки.

— Буду, — говорю, вспоминая про «сухой закон» и про наставления попутчика-машиниста.

Переглянулись, похмыкали, стали накрывать на стол в большой комнате. Я выложил на общий достархан из своего рюкзака все съестное, что у меня осталось с дороги, — пару банок консервов, пачку плавленого сыра и черствую булку.

Да, это мои соседи. Пятичленная компания, работающая на станции. Трое шеф-наладчиков — один из Москвы, двое из Киева (или наоборот), которые вахтуются сюда уже два года подряд и поэтому считаются «почти местными». Плюс два «настоящих местных» с постоянной пропиской. Одного «настоящего» я для себя окрестил Белорусом: у него был характерный акцент и, к тому же, его, явно ерничая, называли «Лёва с Могилева» (то есть Лёва — не его паспортное имя). Другой «здешний», представился Троцким (являлось ли это фамилией, с первой минуты знакомства было не определить).

Сейчас такой букет назвали бы интернационалом. Тогда это была просто разно-местная или, если угодно, разномастная, когорта.

Вообще, стыдно признаться, имена всех моих тогдашних недолговременных сожителей память основательно затерла. Однако, насколько это сейчас не важно, настолько, может быть, даже и кстати.

Одного из москвичей-киевлян друзья в шутку окликали Балеруном, другого Писарчуком, третьего…не вспомню.

Выпили. Белорус сказал своим соратникам, кивая на меня, — похоже, наш пацан. И обратился к «пацану», развязно пожевывая:

— Мы вчера вечером тебя не разбудили, кстати. В первые сутки мы с любым новеньким вежливые. А дальше — как себя покажет.

Он хохотнул и продолжил:

— Выпивон у нас сегодня есть, слава КПСС. А с тебя… тоже полагается.

— Что? — спросил я, напрягшись, подсчитывая в уме, сколько рублей у меня осталось в рюкзаке…

— Новости, вот что.

— Какие новости? — несколько обескураженный, но не подающий вида, спросил я.

— Анекдоты! Чтоб свежие. А то эти, столичные, — он кивнул в сторону компаньонов, — с перевахтовки неделю назад уже приехали, по всем ихним анекдотам весь Южный Балык уже обоссался и уже просох. Уже не пробивает.

Он многозначительно посмотрел на соратников и сделал важное уточнение:

— Еврейские — можно!..

«Писарчук», высокий кудреватый парень, расплывшись в улыбке, покивал утвердительно, дескать, прав Белорус.