Фигуристы - страница 2
– Через три дня. Папа, – (будучи моим же тренером), – сильно настаивал. Доп-тренировки не помешают. Да и соревнование…
– Желаю тебе отсутствия тараканов в комнате!
Я иду на урок биологии, любимый второй этаж пустует. Кажется, в кабинет уже пустили.
Учительница уже что-то говорит классу, хотя ещё идет перемена.
– … На прошлой неделе у вас была контрольная. Сейчас все придут, и я скажу оценки.
Посмотрев на недовольное лицо Елены Александровны, молча направляюсь к своему месту – третьей парте первого ряда. Ее я отметила, как располагающуюся недостаточно далеко от доски, но и не очень близко, так что можно спокойно переговариваться с кем-нибудь на уроках и быть в курсе происходящего в классе.
Рядом садится моя лучшая подруга Алена, которая принимается говорить о любимой корейской группе, которая мне, кстати, не нравится.
Я, прервав ее пламенную речь: «Ой, какой же Чимин милый, я хочу за него замуж!», обещаю посмотреть, послушать и оценить достоинства корейских сенпайев (Вру, конечно, и Алена это знает).
Звонок с урока, мелкие ребята бегут в столовую. Перемена – время, когда в коридор без особой надобности лучше не выходить. Но мы направляемся на третий этаж и занимаем диванчик в своеобразном закутке в самом конце этажа, рядом с лестницей.
– А как ты решила третью задачу по алгебре? – спрашивает Алена. – Свериться хочу… Ань, ты меня слушаешь? – окликает Аленка.
– Прости… задумалась.
– Ну, ты даёшь. Давай просыпайся. Сейчас – история. Проверочная будет, Ленка из "В" сказала. Прикинь, заснёшь, – я представляю себя, мирно спящей в кабинете истории. И учительницу, как дракон пышущую огнем, спрашивающую класс, разбудить меня или нет, будто у нее выбор есть. Жуткое, однако, зрелище. – А как проснёшься, увидишь разгневанное лицо исторички. И скажет она: "Два тебе, Романова… – подруга выдерживает театральную паузу – за год!". И будешь до конца своих дней…
Что я буду делать "до конца своих дней", никогда уже не узнаю. Треклятый звонок ударяет прямо в ухо! Нельзя было нормальную мелодию поставить что ли? Поприятнее.
После этого урока я решаю-таки подойти к человеку, к которому подойти очень боялась. Я точно знаю, что она сидит в своем кабинете, даже проверять не требуется. И самое главное, у нее сейчас окно. Тихонечко скребусь в дверь. Дверь отвечает глухо. Но я уверена, что все она слышит. Раз. Два. Три. Мне Лида говорила, что надо быть решительнее.
– Здравствуйте, – я вдыхаю какую-то особую атмосферу кабинета русского, и дышать становится легче. – Екатерина Владимировна? Можно?
В ответ я слышу глубокомысленное «Уху». Что ж, забавно. Она, наконец, оборачивается.
– Ты как? – интересуется она, заметила, наверное, что не очень.
– Я окончательно рассорилась с Валентиной Игоревной!
Она вздыхает:
– И зачем?
Я всегда считала, что жаловаться ей – гиблое дело. Она ж не подружка мне, чтобы успокаивать, и не мать, чтобы решать мои проблемы. По сути, она мне никто. А я всегда хотела назвать ее подругой. Да и день этот мне не нравится вообще, хочется с кем-нибудь кроме подруг поделиться. И я сама не замечаю, как начинаю рассказывать все ей. Эмоционально и яростно.
– Екатерина Владимировна, я не понимаю, как можно так относиться к работе!
– Тшшш… – успокаивает она. Голос у нее мягкий и нежный, я таю. – Ты права и не права одновременно. По сути, твоя мысль верна. Но ссориться с учителями – плохая идея, вам ещё какое-то время надо будет сосуществовать.
Она улыбается, сердечко мое трепещет. Мне становится тепло и уютно. Как-то магически она умеет на меня влиять.
Екатерина Владимировна обнимает меня, и разум мой от счастья растекается мороженым на летнем солнышке. Но объятья длятся недолго.
– Знаете, я понятия не имею, как проживу без вас все это время!
– Ты ж уезжаешь! – вспоминает она. – Все будет хорошо, я уверена. Пиши мне, если хочешь.
***
Следующим вечером мы собрались у Алены. Ее мама уехала на дачу, согласившись оставить свою квартиру на растерзание подружкам, которые решили «вместе делать домашнее задание». Естественно, ничем подобным мы заниматься и не думали. Мне не слишком актуально, а подруги за компанию.