Философ на краю Вселенной. НФ–философия, или Голливуд идет на помощь: философские проблемы в научно–фантастических фильмах - страница 16

Существует ли на свете что—то, о чем мы действительно знаем? Если убрать понятие «знание», то в чем мы можем быть уверены в нашем мире? Декарт полагал, что есть состояние человека, в котором он может быть совершенно уверен. Он сформулировал свою мысль в виде афоризма: «Cogito, ergo sum» — «Мыслю, следовательно, существую».

Конечно, это утверждение не означает такой ерунды, как «мы существуем, только пока в состоянии мыслить». Декарт не был простаком. Под влиянием «Матрицы» нам в голову может прийти множество мыслей. Например, что окружающий нас мир не существует в реальности или у нас нет физической оболочки. Эти скептические мысли достаточно последовательны, чтобы оказаться реальной возможностью. Но допустима ли мысль, что и нас тоже не существует? Попробуйте! Если вас нет, то кто сейчас об этом думает? По Декарту, сама мысль о том, что нас не существует, служит доказательством нашего бытия. Сомнение в том, что мы существуем, является гарантией нашего существования: иначе некому было бы об этом думать. Тогда что нам за дело до проделок злого духа? Он не мог бы играть в свои дьявольские игры, если бы нас не существовало. Даже если вся наша жизнь — сон, все равно мы должны существовать, чтобы его увидеть.

Следовательно, Декарт считал, что есть одна вещь, в которой мы можем быть уверены, — наше существование.

С его точки зрения, человек знает и уверен в том, что он есть (для Декарта, как мы уже убедились, знание и уверенность — по сути одно и то же). Нельзя сомневаться в собственном бытии. Из этого положения Декарт сделал важный вывод, который мы рассмотрим в следующей главе. Хотя мы можем сомневаться в наличии телесной оболочки, но не должны испытывать сомнения в том, что все—таки существуем. Следовательно, мы и наша физическая оболочка не одно и то же. По мнению Декарта, наша реальная сущность не имеет физической природы.

Поверите вы или нет, но даже со знаменитым утверждением Декарта — «Мыслю, следовательно, существую» — не обошлось без проблем. Множество ученых, пришедших после Декарта, указывали на то, что человек и в этом не может быть уверен. Немецкий философ XIX века Фридрих Ницше ясно обозначил проблему. Предположим, что вас нет, а есть некая совокупность мыслей, причем некоторые из них создают впечатление, что принадлежат определенному человеку — вам. В следующий момент на смену этим мыслям приходят другие, но среди них одна утверждает, что все они принадлежат вам. Тогда, если эта ситуация будет повторяться с определенной частотой, она приведет к убеждению, что все эти мысли принадлежат одному человеку. В таком случае нет необходимости в наличии определенного владельца этих мыслей. Нужна лишь мысль о том, что и все остальные принадлежат ему; и не важно, существует этот человек в реальности или нет. Таким образом, обладатель некоего множества постоянно сменяющих друг друга мыслей может оказаться умозрительной, не существующей в действительности персоной. Тогда ситуация, при которой совокупность мыслей существует сама по себе, не будет отличаться от случая, когда мысли являются «собственностью» определенного человека. Согласно Ницше, можно быть уверенным в существовании мыслей, но не личности, которой они якобы принадлежат. Вполне вероятно, что есть только мысли, а их владельцев нет.

Это звучит странно, так как мы привыкли думать, что если мысль есть, то она должна кому—нибудь принадлежать. Такое убеждение естественно, но верно ли оно? На его уязвимость еще в XVIII веке указал шотландский ученый Дэвид Юм. Что мы находим, когда сосредотачиваемся на своих мыслях и чувствах, пытаемся проанализировать их? Находим ли мы то, что можно назвать «я»? Встречаем ли мы в своем внутреннем мире это «я»? Юм считал, что существует чувство, а субъекта, которому оно принадлежит, обнаружить невозможно — его нет. Если внимательно вглядеться, можно найти множество различных состояний — мыслей, надежд, желаний, сомнений, чувств, эмоций, — но не персону, которой они принадлежат. Мы искренне верим в субъекта — владельца перечисленных состояний, но нам ни разу не приходилось с ним встречаться. Если Юм прав, то существование личности, которой принадлежат переживания, чувства и мысли, оказывается гипотезой, возникшей на основе этих переживаний, чувств и мыслей. Занявшись самоанализом, мы находим самые разнообразные чувства, мысли, эмоции, желания и пристрастия, которые определенным образом связаны между собой. Мысль может породить эмоцию, а та, в свою очередь, послужит причиной желания. Как объяснить подобную связь? Наиболее вероятным предположением является существование «я» — личности, которой принадлежат указанные состояния. В таком случае вера в существование «я» — это гипотеза или теория, необходимая нам и достойная доверия не потому, что мы нашли «я» в результате опыта, а потому, что существование «я»— наиболее приемлемое объяснение нашего опыта.