Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во - страница 26

Это очень точное сравнение может быть продолжено. Когда дерево еще молодо, оно не приносит никаких плодов, да и садовник его о том не спрашивает. Он требует от него столь мало, ибо знает, что его наибольшие значимость и польза требуют более продолжительной обработки, что придаст дереву менее скороспелую разновидность; но приходит время собирать урожай и он его собирает, и каждую новую пору урожай должен возрастать количественно, если доброкачественность дерева соответствует доброкачественности культуры. Если урожай продолжительное время находится недостающим и на то не имеется никаких внешних причин – бурь, разрушительных ветров, которые бы могли повредить плодовитость – дерево признается плохим, порочным и, как таковое, согласно меткому выражению Иисуса, срезается и бросается в огонь.

Итак, то, что культура значит для дерева, цивилизация – для человека. Без культуры растение, предоставленное бедному и деградирующему естеству, приносило бы лишь простые неяркие цветы, а также молокообразные смолистые плоды, бесвкусные, терпкие и зачастую ядовитые. Без цивилизации человек, обращенный к суровой для него природе-мачехе, ибо она не признает его за собственное дитя, развил бы лишь дикие свойства и имел бы характер изгнанного страдающего и хищного существа, алчного и несчастного.

Сие означает, что все в человеке зависит от цивилизации; что на человеческом социальном статусе возводится строение его величия. Обратим пристально наши взгляды на эти важные моменты и не побоимся изучить их. Ведь нет более достойного предмета нашего исследования, как нет и изучения, итоги которого нам обещают более, чем преимущества.

Но если человек является вначале, как я говорил, лишь силой в зародыше, что цивилизации предстоит развить, то откуда к нему приходят принципы этой необходимой культуры? Я отвечаю, что они приходят от двух сил, с которыми он связан, и, наряду с ними, он должен образовать третью силу, в соответствии с традицией уже цитированного китайского теософа. Две силы, посреди которых он помещен, суть Судьба и Провидение. Под ним – Судьба, неизбежное и порождаемое естество, над ним – Провидение, свободное и порождающее естество (naturante). Он же, как и человеческое царство, является посредничающей волей, действенной формой, помещенной между двух естеств, чтобы служить им связью, средством сообщения, и соединять два действия, два движения, которые будут несовместимы без него.

Три силы, названные мной – Провидение, Человек, рассматриваемый в качестве человеческого царства, и Судьба – образуют универсальный тернер. Ничто не убегает от их действия, все им подчинено во вселенной, все, за исключением самого Бога, который, охватывая их своим непостижимым единством, образует священную тетраду древних, этот великий катернер, который все во всем и вне которого ничего нет.

На протяжении книги я скажу много об этих трех силах, сообщу, насколько возможно, о присущем им действии, об участии, принимаемом каждой из них в различных событиях, видоизменяющих мировую сцену и меняющих лицо вселенной. Это будет впервые, когда увидят их появляющихся вместе в качестве матричных причин, пусть равномерно связанных с единственной причиной, которая правит ими, действующих объединенными или раздельными в соответствии с их естеством, придающими, таким образом, достаточный смысл всяким вещам. Эти три силы, рассматриваемые как принципиальные начала, очень сложно определить, ибо, как я уже изложил, принцип никогда не поддается определению, но они могут стать известными по своим действиям и постигнутыми в своих движениях, потому что они не исходят из сферы, куда заключен человек-индивид в качестве неотъемлемой части универсального Человека. Именно он сопротивляется тому, что БОГ может быть узнан и постигнут подобным способом, как эти три силы, эманируемые от него, ведь это абсолютное Существо их содержит, не будучи их содержанием, и их соединяет, не будучи ими соединен. Согласно прекрасной метафоре Гомера, Он держит золотую цепь, охватывающую все вещи и спускающуюся с высот блистательного Олимпа до самого центра мрачного Тартара; но эта цепь, колеблемая по его усмотрению, его оставляет всегда неподвижным и свободным. Возрадуемся же, прославив в тишине это невыразимое Существо, этого Бога, вне которого нет никаких Богов и, не взыскуя проникнуть в Его непостижимую сущность, устремимся к познанию могущественного тернера, в котором он отражается – Провидение, Человек и Судьба. Сказанное далее здесь будет в сущности то же, что я уже говорил в моих Исследованиях