Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во - страница 32
или Сотом (Soth) Египтянами, Сатом (Sath) финикийцами, Сатаной (Sathan) или Сатаном (Satan) Арабами и Евреями (9).
Глава II
Любовь, принцип общительности и цивилизованности в Человеке: каким образом
ВОЗОБНОВИМ теперь нить моих идей, прерванных этим необходимым отступлением, и посмотрим каковыми были начала цивилизации у Гиперборейской расы, которой я исключительно занимаюсь.
Вероятно во время, когда эта Раса появилась на земле в формах, весьма приближенных к формам многих животных видов, она могла достаточно продолжительное время пребывать в их среде, несмотря на абсолютное отличие своего происхождения и противоположное направление своей судьбы. Это зависело от того, что свойства людей, даже инстинктивные, находились в дремотном состоянии; две высших сферы души и духа не были нисколько развиты в человеке, и он жил тогда лишь ощущением, постоянно нуждаясь в нем и имея инстинкт только для восприятия без надлежащего к тому внимания. Индивидуализация была единственным средством человека; привлекательность и страх являлись его единственными двигателями, и, в их отстутствие, апатия становилась его обычным состоянием (10).
Но человек не был предназначен жить в самости и одиночестве на земле; он нес в себе принцип общительности и совершенствования, который не может всегда оставаться в статичном положении. Итак, средство, благодаря которому этот принцип должен был быть выведен из летаргии, было дано высшей мудростью своего творца в спутницы человеку. Женщина, с ее отличающейся в очень существенных физических и метафизических моментах организацией, принесла человеку разнородные переживания. Таковым явилось божественное постановление от зарождения вещей, чтобы это универсальное существо, предопределенное нести гармонию в элементы и господствовать над тремя Царствами Естества, получило свои первые импульсы от женщины и поддерживало Любовью свое первоначальное развитие. Любовь, начало всех вещей, должна была стать плодотворным источником цивилизации, произведя, таким образом, противоположные последствия в лице блаженства и страдания, а также столь великое смешение знания и ослепления, добродетелей и пороков.
Итак, принцип жизни и плодовитости в Любви, должен был стать хранителем мира и его законодателем. Глубокая истина, которую ведали древние мудрецы и которая была ясно изложена в их космогониях, приписывала Любви победу над хаосом. Исида и Церера, так часто называемые законодательницами, являлись лишь обожествленным образом женского естества (11), рассматриваемые в качестве живого средоточия, откуда отражалась сама любовь.
Если бы мужчина являлся животным в чистом виде, испытывавшим те же потребности; если бы его спутница, нуждалась в том же, что и он; если бы они были всегда подвержены постоянным приступам своих желаний, одинаково ощущаемых и разделяемых; если бы они, наконец, имели, выражаясь точными понятиями, определенные периоды любовного горения и порыва в пору спаривания; никогда бы человек не стал цивилизованным, будучи далеким от этого. Те же самые ощущения, хоть и происходящие от тех же самых причин, не производят одинаковых последствий в обоих полах, что достойно более пристального внимания. Я прошу читателя остановиться на мгновение силой своего ментального взора на этой почти неуловимой точке человеческого строения. Здесь кроется зародыш всякой цивилизации, семенной очаг, откуда все должно возникнуть, мощный двигатель, из которого должно родиться движение к социальному порядку.
Прежде пользоваться, нежели владеть – инстинкт мужчины. Владеть прежде, нежели пользоваться – инстинкт женщины. Разъясним это, на мгновение абстрагировавшись от страстей, которые породило Социальное состояние, и чувств, вдохновленных воображеием. Сосредоточимся на одном инстинкте и увидим, как он действует под влиянием одной из потребностей, рассматривая природного, но не социального человека.
Что испытает инстинкт мужчины в момент, когда приятное ощущение станет воздействовать на него? Он будет связан непосредственно с привлекательностью данного ощущения и актуальной потребностью использовать его объект, все более удаляясь от его обладания. Иными словами, предполагая, что это был некий плод, поразивший его своим видом и возбудивший в нем аппетит, инстинктивный мужчина будет испытывать желание его съесть прежде, нежели подумать о средствах, дабы им овладеть. Это его внезапно переносит вперед в азарте всего того, что может произойти; таким образом, если вмешательство страха, непредвиденный шум, вид врага придут его поразить, его первоначальная идея будет пренебречь причиной опасности, вместо того, чтобы ее избежать. Если чисто инстинктивная женщина оказалась в подобной ситуации, она будет испытывать все с точностью до наоборот. Она привяжется к привлекательности, исходящей от приятного ощущения, в актуальной потребности обладать объектом, удалившись от его использования по соображению безопасности. При виде фрукта она захочет есть и поначалу будет мечтать о средствах, дабы уверенно овладеть им и удержать в неопределенном положении; ее первой идеей, в том случае, если ее охватит ощущение страха, будет избежать причины опасности, вместо того, чтобы ею пренебречь.