Философия панка: больше, чем шум - страница 7

стр.

, экологический хиппикор, или в расширяющейся сцене краст-панка. Этого позитивного явления не существовало до середины 80-х, тем более в 70-е. Хотя тогда многие панки следовали диете JFA (Jody Foster's Army)11, т.е. «кока-кола и сникерс».

Другое потрясающее изменение — это возросший интерес к информации, не имеющей прямого отношения к музыке. Теперь панки все больше интересуются политическими событиями и такими личностями как политзаключенный Мумия Абу-Джамаль (Mumia Abu-Jamal), их волнуют проблемы классового самосознания. Такие издательства, как АК Press могут продавать книги на концертах, предоставляя панкам возможность не только слушать быструю агрессивную музыку, но и читать. Конечно, нельзя сказать, что в конце 70-х — начале 80-х отсутствовала политическая направленность. Стоит только вспомнить знаменитые концерты «Рок против расизма» и «Рок против Рейгана», чтобы понять, что панк начал оформляться как реальная политическая сила. Однако сегодня музыка стала дверью в мир дальнейшего образования, а не конечным, замкнутым на себе самом результатом.

Недавно мне представилась возможность прочитать курс лекций в Университете Тафте, штат Массачусетс, на тему: «Панк как социальное, политическое и культурное движение». Насколько я знаю, и насколько знают десятки преподавателей, с которыми я говорил, это был первый курс на подобную тему. Причиной, по которой я согласился на эту авантюру, было желание начать, как ученый и как панк, документировать то, как эволюция в музыке создала жизнеспособное социальное и культурное движение.

Создание подобного курса потребовало огромных усилий. Пытаться изложить что-либо в академическом стиле — это сложная задача. Она осложнялась тем, что, с одной стороны, необходимо было избежать излишней идеализации при объяснении сути панка, а с другой стороны, я пытался вдохновить своих студентов новыми идеями и направить их к новым высотам. Я должен был рассеять искаженные представления о панке, в течение долгого времени насаждаемые средствами массовой информации, и представить истинную и ранее скрытую от большинства историю движения — такова была суть курса. Создание курса послужило и мне хорошим уроком, в том смысле, что напомнило, насколько же панк жизнеспособное движение, и что каждый день в движение приходят все новые и новые люди с теми же надеждами, как когда-то и мы, и те, кто был до нас. Конечно, каждый думает, что именно его время в сцене было самым-самым, но это уже другая тема.

Главная проблема при попытке объяснить панк заключается в том, что он не укладывается в готовые схемы и категории. И в этом нет ничего удивительного, потому что у панка есть определенная цель: попробовать разрушить все рамки и ярлыки. Когда у движения подобная цель, любая попытка объяснить его или дать ему определение должна напоминать широкие, свободные мазки кисти. Панк-движение и панк-музыка не могут быть сведены к образу каких-то белых парней с торчащими волосами, одетых в кожаные куртки с тысячью металлических заклепок и слушающих очень громкую музыку. Если бы это было правдой, то подобное ни в малейшей степени не смогло бы меня заинтересовать. Одна из основных причин, по которым я согласился прочесть этот курс — желание развеять искаженное представление о панке у студентов, которые знают чуть-чуть или же вообще не имеют никакого представления о том, что эта сцена реально несет в себе и может предложить. Необходимо преодолеть стереотипы, навязанные родителями, телевидением и другими средствами массовой информации. Возможно, Sex Pistols и важны для панка, но действительно ли они достойны тех сотен и сотен глупых академических и попсовых музыкальных книг, написанных о них? Панк, и как музыкальное направление, и как общественное движение, не закончился вместе с ними, и не возродился в Сиэтле тринадцатью годами позже, в чем некоторые историки музыки убедили большинство. В моем курсе этот момент проходит красной линией. Однако мой курс был посвящен скорее даже не музыке, которая часто пыталась встать на первое место, а заслоненным ею прекрасным идеям панка. Для тех, кто по-прежнему вовлечен в сцену (а под «вовлечен» я понимаю нечто большее, чем посещение концертов и приобретение записей), панк становится чем-то другим и чем-то большим. Он становится сообществом единомышленников и реальным средством, чтобы поделиться своим идеями, измениться самому и изменить мир.