,
(109)
Коего греки зовут славным именем Офиуха,
Он же, крепко сжимая обеими дланями, Змея
Держит, однако и сам змеиным изогнутым телом
Связан, ведь Змей тело мужа обвил посредине,
Прямо под грудью и держит. А тот, напрягаяся сильно,
Твердо стоит на ногах и ногами же давит своими
Грудь и глаза Скорпиона.
А за большой Медведицей следует
Арктофюлакс, который обычно зовется Боотом:
Он как бы гонит перед собой запряженного Аркта
[353].
(110) А у этого Боота
Прикрепленная прямо под грудью
Тоже мерцает звезда со славным именем Арктур.
Под ногами его несется
Дева с сияющим телом, что держит сверкающий Колос.
XLIII. И так размещены созвездия, так [разумно] распределены, что в этом явственно усматривается божественное искусство.
И Близнецов ты под головою у Аркта усмотришь.
Под животом же Рак поместился, а рядом с ногами
Лев великий, чье тело и пламя, и жар извергает.
Возница
Слева от тех близнецов, согнувшися телом, несется.
Против него голова Гелики, сурово взирает,
Левое же плечо у Возницы, блистая, Коза занимает,
И далее следуют слова:
Наделена она славной, великой приметой,
Против нее Козлята свой слабенький свет посылают
Смертным.
А под ногами ее
Телом могучим рогатый Телец, напрягаясь, несется.
(111) Его голова усеяна частыми звездами
Греки обычно Гиадами звезды сии называют
(от ὕειν — это слово греческое, по-нашему означает идти дождю), но наши по необразованности назвали эти звезды Suculae [Свинки] от слова sus [свинья], а не от дождей. А за Малой Медведицей Кефей[354] следует сзади с распростертыми руками:
Он ведь сам у спины Киносуры и Аркта кружится.
А впереди него:
Кассиопея, чьи звезды мы видим неясно и смутно,
А близ нее вращается также, с блистающим телом,
Грустная Андромеда, взоров матери избегая.
Тут же и Конь, потрясающий гривой с мерцающим блеском
[355],
Он животом макушки касается Андромеды,
А одна звезда общим светом их соединяет
И стремится из звезд сплести вековечный узел,
Дальше недвижный Овен стоит с завитыми рогами.
А близ него
Рыбы, из них же одна немного вперед выплывает
И подвергается больше дыханию Аквилона
[356]Страшного…
XLIV. (112) А у ног Андромеды вырисовывается Персей[357],
Коего с Севера Аквилона порывы толкают.
Возле его левого колена
Ты увидишь Вергилии, светящие слабо
[358];
Дальше видна лежащая, чуть изогнутая Лира,
А затем — Лебедь крылатый под сводом широким небесным
[359].
Близко к голове Коня протянута десница Водолея, затем и сам Водолей.
Далее, в круге
[360], из мощной груди выдыхающий холод,
Леденящий, с телом полузвериным виден
Козерог
[361], и когда Титан
[362] его постоянным светом
Одевает, то сам свою Титан колесницу
Поворачивает на зиму, на зимнее время.
(113) Здесь же видно,
Как, показавшись из глубины, Скорпион выплывает,
Лук изогнутый сильным хвостом таща за собою.
Близ Скорпиона кружится сияющий перьями Лебедь,
А близ него несется Орел с пылающим телом.
Затем Дельфин, а за ним
Орион
[363], блистающий телом склоненным.
(114) Следом за ним
Гонится Пес быстроногий, сверкая звезд своих светом,
За ним следует Заяц,
Не прекращающий бега, ведь тело его неустанно,
А к хвосту Пса скользя продвигается Арго
[364];
Овен ее прикрывает и Рыбы с чешуйчатым телом.
Арго реки берегов
[365] достигает сверкающей грудью.
Ты заметишь, как река извивается и течет далеко, и
Прочные узы увидишь,
Что на хвосты наложены рыб и крепко их держат.
Там ты заметишь близ жала пылающего Скорпиона
Жертвенник тот, что овеян дыханием Австра.
Поблизости от него Кентавр
Идет, стараясь сопрячь свои конские части
Со Скорпиона клешнями. И он же десницей простертой
Четвероногое тащит огромное
[366] и поражает
Грозный его там, где Жертвенник рдеет. И здесь же
Из глубин поднимается Гидра,
которой тело далеко простирается,
А в середине изгиба его сияет блестящая Чаша.
Хвост же клюет, оперением тела сверкая,
Ворон, И здесь же, под самыми Близнецами,
Малый Пес, что у греков зовется Προκύων, несется.
(115) Неужели же какому-нибудь здравомыслящему человеку может показаться, что все это расположение звезд, эту чудесную красоту неба могли произвести туда и сюда мечущиеся по воле слепого случая тельца?[367] Или же какая-то другая природа, лишенная ума и разума, смогла все это произвести? Да ведь даже для того, чтобы понять, каково это, требуется величайший ум, а тем более — для того, чтобы создать.