Финикийцы и Карфаген - страница 28

Кончилось дело тем, что финикийский алфавит со временем преобразовался в латиницу и кириллицу, от него же пошли армянская и грузинская письменность, индийский деванагари, и еще несколько ветвей, включающих даже старомонгольское письмо использовавшееся при Чингиз-Хане — монголам оно досталось через уйгуров, тем от арамеев, а последние заимствовали алфавит напрямую у финикийцев.

Так что когда мы пишем например букву «Л», стоит вспомнить, что это финикийский знак «лемда», обозначающий палку погончика быка...

Ничего не скажешь — несомненно это было наиболее полезное изобретение за всю историю человечества, сформировавшее цивилизацию такой, какой мы ее знаем. Было бы очень неловко набирать эти строки клинописью, египетскими иероглифами или критскими идеограммами.

Алфавит — самое длительное и успешное вложение Финикии, работающее без малейшего сбоя уже три тысячи лет. И будьте уверены, останься финикийцы живы-здоровы в наши дни, они непременно зарегистрировали бы товарный знак и копирайт на все алфавиты и имели бы с их использования свой процент!

* * *

Вот на таком впечатляющем фундаменте и была создана самая нестандартная империя Древнего мира. Обычно, когда мы говорим «империя», то подразумеваем нечто наподобие Рима или колоссального, но весьма недолговечного государства Александра Македонского; наконец, Ассирию как первопроходца в этой области.

Если Аккад и старый Вавилон были «прототипами» империй, то ассирийцы первыми создали этот тип государства почти в классическом виде. С регулярной армией имевшей единообразное вооружение, господством титульной нации, единым законодательством и централизованным управлением провинциями, включением в состав соседних царств (к примеру, Египет в 671 г. до н.э.). Не обошлось без фатальных ошибок, о которых мы поговорим ниже, но ассирийцы имеют полное авторское право на это революционное новшество в государственном строительстве.

Финикия пошла принципиально другим путем, поставив приоритетной целью не политическое влияние, а коммерческую выгоду. В конце концов, всё на этом свете можно купить и от всего откупиться — как полагали финикийцы, — но эта доктрина переставала работать, когда речь шла о столкновениях с «большими парнями», для которых на первом месте стояло столь нерациональное и убыточное мирское честолюбие, которому не место в деловой практике.

Бизнес и желание прославиться в качестве великого завоевателя — две вещи несовместные.

Как уже упоминалось, древняя Палестина с дописьменных времен являлась местом для плац-парадов всех возможных армий: другого удобного сухопутного пути из Египта на север и наоборот попросту не было. А поскольку Египет являлся ключевой державой региона, его столкновения в разные эпохи то с хурритами, то с вавилонянами, хеттами или ассирийцами были неизбежны.

Финикийские города предпочитали иметь хорошие отношения с фараонами, после долгих трений и стычек нашли общий язык с филистимлянами, евреями и арамеями, сотрудничали с очередными завоевателями — ассирийцами, даже не смотря на совершенно варварский разгром Сидона царем Ассархаддоном в 677 г. до н.э. Проще было договориться с новыми хозяевами Ханаана, чем вести долгие, бессмысленные, а прежде всего чрезвычайно убыточные войны за абстрактную «независимость».

Финикийцы в целом являлись невероятно приспособляемым народом, способным стоически выдержать любые военно-политические изменения и подстроиться под текущую ситуацию.

Однако, никакой сухопутный завоеватель не доберется до отдаленных колоний за морем. Руки коротки.

Первой крупной факторией на северном побережье Африки традиционно считается Утика («Старый город», в отличие от будущего Карфагена, «Нового города»), изначально не представлявшая из себя ничего выдающегося. Прибрежный поселок на северо-восточном оконечье десятикилометровой гряды холмов, рядом с закрытой от штормов бухтой — перевалочная база на пути к столпам Мелькарта (Гибралтару) и Испании-Иберии с ее богатыми залежами металлов, представлявших большой интерес для финикийской торговли.