Финляндия на пути к войне - страница 17
В связи с угрозой войны между Государственной информационной службой и информационным отделом главной ставки 23 июня состоялись еще одни переговоры о координации деятельности. В итоге гражданское учреждение отсылало в ставку материалы радиопередач, отечественной и зарубежной прессы, а также сведения о настроениях населения; информационный отдел в свою очередь посылал ГИСу военную информацию для передачи ее в распоряжение правительственных и иных служб. На следующий день руководство информационного отдела на совещании с главным квартирмейстером Айро и начальником оперативного отдела Тапола достигло соглашения о том, что они будут осуществлять предварительный просмотр передаваемой военной информации.
В журналистских кругах были недовольны суровостью военной цензуры. Офицеры, писала 31 мая 1940 г. газета «Суомен сосиалидемокраатти», не обладали политической культурой и были не способны выполнять свои обязанности в мирное время. Передача цензуры под управление гражданских лиц в июне 1941 г. приветствовалась как несомненный прогресс.
Естественно, что военная цензура, во главе которой встал тогда д-р Кустаа Вилкуна, не пользовалась абсолютной благосклонностью журналистских кругов. Но справедливости ради можно сказать, что в целом цензура в межвоенный период не отличалась особой жесткостью. Исследования Аптона, Перко и Руси, посвященные межвоенному времени и войне-продолжению, свидетельствуют, что материалы финской прессы того времени отражали нюансы политической жизни, хотя и в несколько приглушенной форме и недостаточно оперативно. Если бы цензура носила драконовский характер, эти возможности были бы полностью исключены. Финская военная цензура, судя по всему, выбрала путь золотой середины.
Но при необходимости цензура демонстрировала свою железную хватку. Так, о масштабных немецких передвижениях в Лапландии в июне 1941 г. в прессу не просочилось ни одного сообщения до тех пор, пока правительство, начиная с 14 июня, не стало давать информацию в виде цитат из шведских и английских газетных новостей. Материалы финских газет весны 1941 г., преподнесенные в выгодном для правительства духе, а также бесцветные и препарированные комментарии о международных событиях свели на нет возможность граждан к самостоятельному политическому мышлению. Приходилось, тем не менее, принимать во внимание вероятность появления оппозиционных проявлений, как это имело место прошлой осенью в связи с деятельностью «Общества дружбы». Весной 1941 г. «шестерка», к примеру, не смогла ничего опубликовать и в своей пропаганде она была вынуждена ограничиться листовками. Не удивительно, что в подобных условиях никакой публичной оппозиции возникнуть не могло. Правительственный военный кабинет в начале лета 1941 г. действительно обладал реальной и сконцентрированной в одних руках политической властью, которая поддерживалась контролируемыми средствами массовой информации. Именно эти условия позволяли ему беспрепятственно принимать решения о политике страны сообразно его представлениям о благе отечества.
Таково было государственное развитие Финляндии в 1940–1941 гг. Никогда ранее независимая Финляндия не управлялась столь авторитарно и со столь значительными властными полномочиями, как в период перемирия. Это в свою очередь не могло не повлиять на развитие событий, которые несли на себе печать все большего напряжения. Главнокомандующему были оставлены полномочия президента, которые значительно превосходили потребности в них в мирное время, хотя реализация этих полномочий носила цивилизованный и мягкий характер. Во главе государства стояла сильная личность, которая не побоялась взять на себя персональную ответственность за крупные решения, связанные с транзитом немецких войск через финскую территорию в Норвегию. В правительстве существовал «внутренний круг», военный кабинет, который, в полной мере осознавая свою ответственность, самостоятельно, без согласования с правительством, не говоря уже о парламенте, направлял внешнюю политику страны. Полномочия правительства, полученные им в связи с законом о военном положении, позволяли проводить также твердую линию во внутренней жизни страны. Хотя цензура по международным меркам не представляла из себя чего-то из ряда вон выходящего, она, тем не менее, управляла общественным мнением. Чрезвычайный экономический закон (6 мая 1941 г.) в свою очередь усилил власть правительства. При новом обсуждении закона о военном положении (7 июля 1941 г.) предлагались, правда, безрезультатно, радикальные меры, в их числе сокращение численного состава правительства на время войны и введение военного управления на всех уровнях — от общин до губернии. Государственный фактор, на фоне которого следует рассматривать события весны 1941 г., в целом представляет собою исключительно важный момент в истории нашей страны.