Фиорд Одьба - страница 3
Машина с разлету ткнулась носом влево, завалилась, соскочила с насыпи сразу двумя колесами и умолкла. Стало тихо-тихо. Коля сполз по накренившемуся сиденью к дверце, открыл ее с трудом, вылез, и сразу же его валенки глубоко увязли в снегу.
Позади туманный, плывучий забрезжил свет фар. Коля обошел вокруг своей беспомощной машины, достал зарывшуюся в зерно лопату, стал долбить борозды в мерзлом снегу. Вскоре идущая сзади машина приблизилась, и из нее вышел Владимир.
— Ну что? Сел? — крикнул он, подошел поближе, выругался без злобы, изумленно свистнул.
Владимир не стал подтрунивать над Колей, не стал сочувствовать ему. Он давно ездил степными дорогами, давно они отучили его от праздных слов.
— Что ты под передком роешь? Он и так вылезет. Под дифером рой. Она у тебя на дифере сидит. — И Владимир уже полез в кузов своей машины за лопатой. Но из кабины вышел мужчина в тулупе и строго сказал:
— Такого уговору не было, чтобы каждого тут вытаскивать. А ты, парень, — мужчина повернулся к Коле, — сам сел, сам и понужай свою машину. Давай поехали...
Владимир огрызнулся было, но лопату из кузова не взял. Потоптался немного, дал Коле тонкую папиросу «Бокс», чиркнул спичкой, яростно хлопнул дверцей кабины. В глазах его Коля разглядел неспокойный, зеленый огонек.
— Ну, ты тут не закукуешь? — крикнул Владимир, включая скорость. — Давай шуруй. А я мужика обещался к вечеру в Бийск довезти. Трос был бы, дернул — и все, а так не могу. Давай рой под дифером.
Коля понял, что сейчас Владимир уедет, и он опять останется один со своим неподвижным «ЗИСом» в ледяной степи. Он крикнул:
— Володя, подожди, Володя! Ты что, поехал, да?
— Ну-у-у?!
— Соли у тебя нет, стекло протереть? Сильно мерзнет... Дай мне немножко.
— Свое надо иметь, — строго сказал мужчина. — У хорошего мужа жена досужа. А то тебе дай, а сам как? Путь еще немалый.
— Подвинься, друг, мешаешь. — Владимир зло оттолкнул локтем привалившегося к нему мужчину. — Места мало, что ли? — Он не взглянул на Колю, отпустил педаль сцепления...
Коля прорыл глубокие и длинные канавы в снегу. Он кидал в эти канавы свой ватник, и большие колеса подминали его под себя и вышвыривали прочь. Он хотел насыпать в канавы зерна, да не решился: зерно взвешивали на весах в глубинном пункте.
Выбившись из сил, Коля забрался в кабину и сидел там в уголку, курил, маленький, щуплый человечек, не занимавший и четверти пружинного сидения. Посидев так, он снова взялся за лопату, потом еще и еще. Он вывел большую машину на дорогу, и она опять пошла вперед, опять заклубился перед радиатором желтый свет.
Коля потерял представление о времени, о пройденных километрах, о скорости. Он уже не тер рукавицей окончательно заиндевевшее стекло. Он ехал стоя, выбравшись на подножку. Иногда он останавливал машину, чтобы посидеть, прижать к замерзшим щекам замерзшие пальцы, почувствовать, как пробивается сквозь онемевшую кожу слабенькое, робкое тепло.
Неожиданно короткий свет фар наткнулся на неподвижную машину, стоявшую на дороге. Коля едва успел затормозить. Возле машины стоял мужчина в тулупе, тот самый, что вез в Бийск борова. Владимир яростно крутил заводную ручку. Коля подбежал к нему, спросил тревожно:
— Что случилось, Володя? Ты чего стал? Владимир глянул на него своими сумасшедшими глазами, распрямился, плюнул.
— А... Пропади он... этот аппарат!
Коля тоже попробовал покрутить заводную ручку. Она поддавалась туго. Видно, мотор заглох давно, и его уже прихватил мороз.
— Разогреть бы надо...
— Зачем греть... — Владимир снова вцепился в заводную ручку. Под ватником заходили, зашевелились необъятные лопатки. Мотор не подавал никаких признаков жизни. Коля понимал, что крутить сейчас ручку бесполезно. Понимал это и Владимир, но бросить ее, заглянуть в мотор, прикоснуться к обжигающему руки металлу — на это он еще не мог решиться, а продолжал ворочать ручку. Когда бесплодность этих усилий стала очевидна, заговорил мужчина в тулупе:
— Ну чо? Карбюратор на радиатор заскочил? Загорать будем? Шо-фера-а-а...
Владимир еще раз плюнул, метнул в мужчину затяжелевший, быстрый взгляд. Коля сказал примирительно: