Фиваида - страница 6

Здесь повергает двоих судьба в кровавую ярость[79].

Не пожелали они защитить дружелюбною кровлей

410 ночь: и тот и другой сначала меняются грозной

речью и медлят, затем, когда от дротов словесных

гнев до предела возрос, уже в исступлении, оба

с плеч срывают покров и в бой обнаженный вступают.

Ростом выше один, он более строен и вместе —

в первом цветении лет; другого, а он не слабее,

храбрость — Тидея — ведет: по всем разлитая мышцам,

большее в небольшом царило мужество теле.

Множат, вплотную сойдясь, в лицо и вкруг впадин височных

ряд ударов сплошной, — у стрел иль рифейского града

420 вид таков, — и, колено согнув, в живот ударяют.

Именно так, когда к низейскому вновь Громовержцу

игры приходят[80], — то пыль пылает от пота сырого

юношей нежных; но тех — возбуждает разноголосье

зрителей, а вдалеке о наградах матери молят;

этих же — гнев окрылил, и к славе они не стремились,

в стычке жестокой сойдясь, и цепкой рукою пытая

недра лица, и вглубь, на глаза надавив, устремляясь.

Их бы, пожалуй, мечи, прикрепленные сбоку, заставил

яростный пыл обнажить, — и лучше бы вражьим оружьем

430 был ты, брата беда, фиванский юноша, сгублен! —

но — неожиданный крик и рев, вылетающий с хрипом

вон из грудной глубины, царя поражает во мраке,

вынудив с ложа восстать: трезва и в великих заботах,

старость его на краю некрепкого сна колебалась.

Он поспешил меж огней многочисленных через высокий

атрий и — двери едва навстречу свету открылись —

страшное зрелище вдруг увидел: изранены лица,

градом кровь на вспухших щеках. — «Безумства причина,

пришлые юноши, в чем? — До этаких, знаю, побоищ

440 подданный мой не дойдет! — Так что за пыл неуемный

ненавистью возмутил молчание мрака ночного?

Да неужели вам дня не хватило? Иль жалко на время

душу миром и сном смирить? Ну, что вы молчите?

Кто вы, путь ваш куда? В чем спор? — Но ярости вашей

если судить, — вы не из низов, и гордой породы

ясные знаки видны в обильно пролитой крови».

Молвил, они же, сплетя голоса, но искоса глядя,

начали вместе: «О царь ахейцев, о милосердный,

нужно ль нам говорить? Ты сам залитое кровью

450 видишь лицо!..» — сочетав голосов озлобленных звуки,

оба промолвили так, а после Тидей, по порядку

первым, продолжил: «Стремясь позабыть о случившемся горе,

я Ахелоя луга и мой Калидон оставляю,

чудищ родящий[81]; меня непогодная ночь застигает

в ваших краях, — и что мне метало укрыться от неба

кровлею? — Может быть, то, что к порогу этому первым

путь свой направил другой? — Однако мы слышим, что делят

общий кентавры приют, а также Киклопы на Этне

вместе живут. Но когда даже чудища дикие знают

460 долг и природный закон, то нам вдвоем поместиться… —

впрочем, о чем я? — Сейчас ты либо — кто бы ты ни был —

гордый доспехом моим уйдешь, либо — если от скорби

кровь, изнурясь, не застыла моя — узнаешь, что отпрыск

корня великого, я ни отца Ойнея, ни Марса

не посрамлю!» — «И я — ни духом; ни родом не беден…»!

тот возражает ему, но, вспомнив о роке семейном,

медлит имя отца произнесть. Адраст-миротворец

«Полно, — сказал, — отложив угрозы — их ночь ли внушила,

доблесть, иль гнев, разыгравшийся вдруг, — под кров мой вступите.

470 Пусть залогами душ десницы вместе сойдутся;

нет, не попусту все, не без воли богов совершилось:

гнев же начало любви затем предварил, чтобы после

вспомнить с улыбкой о нем». — И как безошибочно понял

старец судьбу! — Ведь не зря говорят: у связанных битвой

верность такая была[82], какою Тесей Пирифою

верен был до конца, какою Орест, обезумев,

был от жала спасен пораженной Пиладом Мегеры.

Тут уже оба легко допускают, чтоб царь умягчил им

речью суровость сердец, — так, с бурей сразившись, стихает

480 море[83], но долго еще умирает ее дуновенье

в складках опавших ветрил, — и в покои царские входят.

Тут впервые Адраст рассмотреть одежды пришельцев

мог и оружие их, он видит: вздыбился полый

лев на спине одного с торчащею в стороны гривой,

видом подобный тому, кого в тевмесской долине

Амфитриониад сокрушил еще в юные годы,

кем себя прикрывал до борьбы с грозой Клеонейской[84].

Рядом, щетиною страх наводя и клыком искривленным,

сверху могучих рамен обнять Тидея пытался