Флавиан - страница 56

Уснул я почти сразу, и приснился мне сон.

Вроде как я сплю и в то же время проснулся и просто лежу здесь же, на сене, между Игорем и Дмитрием Илларионовичем. И вдруг входит на чердак моя Иришка, моложавая такая, радостная, светится аж, и присаживается около меня на корточки. Смотрит на меня с такой любовью, с такой нежностью, как в первый день свадьбы… Протягивает к моему лицу ладошку, касается моей щеки кончиками пальцев. А я всё вижу, но прикосновения не чувствую, хотя очень хочется эту ласку её руки ощутить. Потом она встаёт, с такой же нежной улыбкой машет мне рукой и поворачивается уходить. А я хочу её задержать, пытаюсь подняться, кричу что есть силы… а сам, как онемелый и парализованный, ни шевельнуться, ни звука произнести не могу. И такое отчаяние охватывает меня, что сердце просто рвётся на куски, боль нестерпимая… а Ирина уходит и растворяется на фоне окна. Я плачу от безысходности, скрежещу зубами от душевной муки и… засыпаю.

Проснувшись с первыми лучами солнца, я обнаружил, что помню этот сон до мельчайших подробностей.

На дворе у колодца с весёлым фырчаньем и поохиваньем умывались по пояс обнажившиеся Игорь и Дмитрий Илларионович, поливавшие друг друга по очереди из ведра студёной колодезной водой.

— Алексей! С добрым утором! Идите к нам ополоснуться! Чудо, что за водичка! — приветствовал меня Дмитрий Илларионович.

— Спасибо, спасибо! Я ещё не созрел до моржа! — откликнулся я.

— Алексей! — Вышедший на крыльцо Семён позвал меня. — Ты ещё ничего с утра не кушал, воды не пил?

— Нет, не успел пока!

— И хорошо, что не успел, батюшка тебя велел натощак в алтарь привести.

— В алтарь?!

— В алтарь. Зачем — не спрашивай — не знаю, так батюшка благословил, пойдём пораньше, мне надо в алтаре лампады зажигать. Батюшка, небось, уже в алтаре, хотя опять до двух часов ночи исповедовал.

И мы пошли в храм.

По дороге, путаясь в своих мыслях, я пытался разобраться в происходящем. Флавиан велел меня привести в алтарь — почему? Ведь алтарь — это самое святое место храма! Я понимаю — Серёженька! Тот — чистый ангелочек! Или тот же Семён — он хоть и нагрешил в молодости, зато уже много лет ведёт жизнь благочестивую и праведную… А я-то! Только вчера на исповеди вылил на Флавиана всю «канализацию» опоганенной грехами души, показал ему всю свою мерзость и — в алтарь! Хотя, должно быть, у Флавиана есть на это какие-то свои соображения, в общем, ему виднее… А тут ещё сон этот… Надо будет про него спросить у Флавиана…

Я не заметил, как мы подошли к церкви.

Войдя в храм, я, вслед за Семёном, приложился к стоящей на центральном аналое иконе преподобного Сергия, затем поднялся по ступенькам у правого клироса на солею и… замер, не решаясь войти в оставленную для меня Семеном открытой невысокую дверь с изображенным на ней строгим Архангелом.

Видя моё трепетное замешательство, Флавиан, внезапно заполнивший собою весь дверной просвет своей могучей фигурой в полном облачении, взял меня за руку и, вводя в святой алтарь, негромко произнёс: «Раб Божий Алексий «внидет в Дом Твой, поклонится ко Храму святому Твоему», благослови его, Господи!»

Затем, повернувшись ко мне: «Сделай три земных поклона в сторону святого престола, Алёша». Он указал на стоящий в центре алтаря, одетый в парчовые облачения высокий кубообразный престол со стоящей на нём небольшой, высотой в локоть, золотой церковкой. Я трижды поклонился.

— Я хочу, Алёша, чтобы ты сегодня свою первую Божественную Литургию провёл в алтаре. Стой вот в этом уголке, смотри, молись, не пытайся сразу понять головой всё, что здесь будет происходить, потом разберёшься и поймёшь. Просто отключись от всего, что за этими стенами, общайся с Богом своим сердцем, проси Его обо всём самом для тебя важном, в первую очередь о преображении твоей души Духом Божьим в душу христианскую, могущую вместить в себя Божественную любовь и нести её в мир.

Я молча встал в указанный мне простенок.

В это время Семён заканчивал зажигать красивые разноцветные лампады на стоящем сразу за престолом высоком бронзовом семисвечнике. Обтерев руки тряпицей, затем ополоснув их водою из висящего в противоположном от меня углу умывальника и тщательно вытерев их полотняным, с вышивкой, рушником, Семён взял со столика аккуратно сложенное облачение, повернув его кверху вышитым золотым крестом и подошёл к Флавиану.