Флорентийский волшебник - страница 6
После обмена приветствиями старик еще некоторое время не сводил с Чести своего внимательного взгляда.
– Мне девяносто четыре года, – сказал он просто, и в его совсем не стариковском голосе не было и следа хвастовства. – Я прожил девяносто четыре года, по все же узнаю еще благородного сына Флоренции. Что же его привело вновь в паши края? И чтобы этот вопрос не показался нескромным, позволю себе напомнить синьору Андреа, что мы уже встречались. Зовут меня Антонио. Антонио да Винчи. Я отец нотариуса сэра Пьеро.
Эти слова вызвали вдруг в памяти Чести праздник сбора винограда. То было давным-давно. Лет двадцать, а может, двадцать пять назад. В то время еще и старый Кортенуова был жив. Гулянье было устроено во дворе его замка. Молодежь хвастала силой, удальцы фехтовали, перетягивали палку, катали гигантские бочки. И тогда подле вечернего костра остановился седобородый человек. Он с улыбкой начал вертеть над головой железный брус для перекатывания бочек. И вдруг среди внезапно наступившей тишины он согнул этот брус, как камышовую тростинку.
«А ну, удальцы, разогните!» – крикнул он парням через плечо.
Но напрасно засучивали молодые люди рукава – все до одного терпели неудачу.
«Друг мой Антонио! – обратился к нему наконец хозяин дома, качая головой. – Зачем же ты конфузишь наших юношей? То, чего ты от них требуешь, у тебя тоже не получилось бы, не только что теперь, но даже в расцвете твоих лет».
«Ой ли?» – снова улыбнулся старик и опять взялся за брус.
И разогнул его.
«Почти выпрямил», – вспомнил теперь Чести.
Напрасно наводил сейчас синьор Андреа разговор на этот давнишний случай – из памяти Антонио его, видимо, бесследно унесло время. Это и было самым странным. О своих успехах, о триумфе на гулянии, о победе над парнями вспомнить он не мог, а вот лицо прибывшего тогда на праздник флорентийского гостя навсегда врезалось ему в память. А ведь с тех пор…
– Над вашей милостью тоже не бесследно пролетело время, – указал старец длинным пальцем на седые волосы Чести, как бы ответив этим на его безмолвный вопрос.
– Увы, – кивнул тот.
– Я только не возьму в толк, – начал размышлять вслух старый Антонио, – почему ваша милость вспомнил теперь о сборе винограда? Ведь до праздника еще далековато.
– На этот раз я здесь не ради праздника. Хотел бы найти моего друга Кортенуова.
– В таком случае вашей милости не повезло. Все семейство выехало из замка на целую неделю. Они отправились в Пистою на свадьбу.
– К Галацци, что ли, поехали?
– Ну вот, ваша милость, стало быть, и сам знает. Выходит, вы вовсе и не его ищете.
– Я ищу свое счастье, почтеннейший Антонио. Может быть, даже вы мне поможете вместо Кортенуова?
И Чести поведал старику о том, что хотел бы пробраться в Лукку. Через горы. Минуя наиболее людные дороги. Да так, чтобы никто не знал об этом.
– Понимаю, понимаю, – пробормотал старый да Винчи, задумчиво вертя в руках палку. – Но может быть, вы зайдете сначала ко мне? Передохнете в моем доме. Я бы почел это за честь. К тому же сделать остановку необходимо: близится вечер.
Синьор Андреа решительно возразил: нет, нет, он должен немедленно продолжать путь.
– У горожан всегда все спешно. Как и у юношей. Боятся упустить какое-нибудь удовольствие. Да кто же это в ночную пору согласится идти с вашей милостью по горным тропам?! Кто пустится в такой нечеловечески трудный путь? Не найдете охотника. Или, постойте! Есть один. Человеком, правда, его еще не назовешь…
Флорентинец нетерпеливо следил за словами старика.
– Внук мой Леонардо! – произнес наконец Антонио да Винчи с торжеством. – Лучше его никто не знает гор. А при надобности он и молчать умеет.
– И он согласился бы сопровождать меня?
– Если я ему прикажу? Отчего ж нет! На худой конец, пожурит меня его бабушка: тревожиться ведь будет о внуке.
– Мать его умерла, не так ли? – осторожно спросил Чести, вспомнив о трауре сэра Пьеро.
– Альбиера, моя бедная покойная сноха, не была ему родной матерью, – со вздохом произнес старик, вытянув руку, как бы отстраняя что-то от себя.
Больше он ничего не успел сказать. Из уже окутанной предвечерними сумерками оливковой рощи выскочил всадник.