Флорис. «Красавица из Луизианы» - страница 30

«Какое чудо, какое чудо… — словно в полусне думала Батистина. — Я обожаю, когда меня целуют…»

Девушка опять застонала и подалась к соблазнителю. Король просунул руки под спину Батистины и принялся ловко и умело расшнуровывать ее корсет. Батистина покорно подчинялась и даже помогала ему, не понимая почему. Внезапно руки короля остановились.

— Ваше величество… Ваше величество… пора, — шептал кто-то, упрямо царапая дверь с другой стороны.

— Уже, Лебель? — спросил король еще более хриплым голосом, чем обычно.

— Да, сир, уже половина четвертого, у вас как раз есть время сменить камзол и парик…

Король со вздохом поднялся.

— Хорошо, Лебель, я сейчас приду в парадные покои. Пошлите ко мне дю Плесси.

Батистина мило улыбнулась.

— Ах, сир, у вас так много обязанностей…

— Да, мое сердечко, — прошептал Людовик, целуя Батистину в кончик носа и в уголки губ. — Я должен тебя покинуть. Я прикажу, чтобы тебя отвезли домой. Ты приедешь в Версаль завтра. Я должен подумать, какую должность ты займешь при дворе. Возможно, ты станешь одной из фрейлин королевы. Я только что приставил к ней двух очень знатных польских дам. Моя супруга на седьмом небе и ни в чем не сможет мне отказать, — сказал Людовик с улыбкой.

Батистина вдруг почувствовала некоторое неудобство и стеснение из-за того, что король совершенно естественным тоном заговорил с ней о жене. Людовик слегка прищурил глаза, словно угадав мысли Батистины.

— Королева — самая достойная, самая добрая женщина в мире, мое сердечко, но… как тебе объяснить… Я одинок… бесконечно одинок… но это очень долгий разговор… Дю Плесси подыщет тебе «крестную», чтобы представить тебя ко двору, а потом… потом, мое сердечко, я смогу держать тебя при себе, если ты того захочешь, — добавил Людовик с лукавством, которое так молодило его и делало похожим на двадцатилетнего молодого человека.

— О да, Людовик, — вздохнула Батистина, поднимаясь с постели при помощи короля, уже успевшего зашнуровать корсет, — да, я бы очень хотела остаться с вами, но, боюсь, мне не удастся приехать ни завтра, ни послезавтра.

Король грозно сдвинул брови и повернул девушку к себе.

— Что это значит?

— Но, Людовик, я послезавтра выхожу замуж! — заявила Батистина, нисколько не смущаясь.

— А знаете ли вы, мадемуазель, что всякая девица благородного происхождения должна испросить моего разрешения на брак? Так положено! — сухо и недовольно произнес король, набрасывая ей накидку на плечи.

— Простите, сир, но у меня никого нет, кроме Элизы, чтобы посвятить меня во все обычаи света, с тех пор как… мои братья… умерли… — не то со вздохом, не то со всхлипом выговорила Батистина.

Король почувствовал угрызения совести. Он нежно обнял ее за плечи:

— Бедная маленькая сиротка, это я должен просить у тебя прощения. Ты ни разу не упрекнула меня за то, что твои братья погибли, служа мне… Клянусь, Батистина, я искал их как только мог. Я любил их, твоих братьев. Они были моими друзьями юности, когда ты была всего лишь несносной маленькой девчушкой. Флорис очаровал меня своим пылким, страстным характером, и я целиком доверял разуму и рассудительности Адриана. Никто никогда не узнает, что с ними случилось. Но теперь ты не одна на свете, Батистина! Я люблю тебя, мое сердечко, и позабочусь о тебе… Сказать по правде, было бы неплохо, если бы ты вышла замуж, для того, чтобы мы были… более свободны в своих действиях… И твой брак — настоящая удача! А кто же претендует на твою руку?

— Жеодар Кастильон дю Роше, — ответила Батистина с улыбкой, крайне довольная тем, как оборачивались дела.

— Хм… Что-то я не знаю никакого дю Роше… Он благородных кровей?

— Я, право, затрудняюсь…

— Ладно, хорошо, но у него есть земли?..

— О, да! И очень много…

— Чем дальше, тем лучше… Мы дадим ему титул, о котором он наверняка мечтает. Ты можешь сообщить ему об этом, и он останется при своем интересе, — с довольной улыбкой заключил король.

Батистина тоже улыбнулась, правда, не без смутного беспокойства — она не была уверена, что такая перспектива понравится Жеодару. Внезапно она задрожала. Ей стало дурно, ибо на какое-то мгновение дыхание стало прерывистым, а сердце почти остановилось.