Формула любви - страница 9

Бесс захохотала.

— Мне ужасно правится эта фраза! А еще что твоя наука может поведать о таких, как я?

— Эту науку я постигла не до конца, но одно могу сказать точно: ты повторяешь меня, и не только внешне. Нет-нет! Я знаю, ты не хочешь сниматься в кино, ты не вынесешь никаких режиссерских указаний! Ох, не хотела бы я оказаться на месте мужчины, который попробует покорить тебя.

Дочь захохотала еще громче.

— Ты всегда будешь желать невозможного, Бесс. Как и я.

— Но ты получила то, что хотела.

— Да, конечно, но не прямым путем, а окольным. — Марта вздохнула. — Я изобретательна, наверное, поэтому мне и выпал столь странный путь. — Она засмеялась и покачала головой. — Придумать то, что мы придумали с Юджином… Более того, воплотить это в жизнь, заработать на этом имя и деньги… — Она откинулась на спинку кресла. — Почитала бы ты газеты тех времен. Бульварные, конечно… Больше всего их интересовало, могли мы быть любовниками или нет? Ведь такой голос, как у Юджина, после мутации сохраняется у кастратов. Но я со всей ответственностью утверждаю: он кастратом не был.

Бесс смотрела на мать, ожидая продолжения, однако Марта отрицательно покачала головой.

— Я не скажу тебе и никому и никогда об этом. Ничего. Это касается только нас с Юджином.

Бесс кивнула, точно зная, что если мать не хочет чего-то говорить, то ни за что не скажет. Однажды она попросила у матери разрешения посмотреть первые фильмы, в которых та снималась. Марта отказала, объяснив очень просто:

— Детка, то была не я, другая женщина, и я не вправе выдавать ее тайны.

Дочери ничего не оставалось, как смириться с таким ответом.

Но все, что мы хотим узнать, нет, не просто хотим — жаждем, мы все равно узнаем, подумала Бесс, выныривая из воспоминаний в реальность. Ответ придет через уста других людей. Итак, она, Бесс Раффлз, скоро прилетит в Лондон, к человеку по имени Юджин Макфайр.

Во время долгого перелета Бесс думала и о том, как странно складывается жизнь — в ней все повторяется. Кажется, если ты гонщик и если тебе суждено попасть в катастрофу, то уж скорее всего в автомобильную. Но ее отец разбился в самолете, и совсем недавно она узнала, что в авиакатастрофу попал еще один прославленный пилот «Формулы-1» Дейвид Култхард. Он, как и ее отец, летел на Британские острова, и тоже над Францией отказали двигатели его самолета. Разница лишь в том, что этот самолет не принадлежал гонщику, а был арендован им у некой манчестерской фирмы. Однако парню повезло, как и его невесте-манекенщице, и личному тренеру. Газеты теперь уже в открытую писали, что в этом замешан игорный бизнес. Слишком велики ставки.

Бесс положила голову на жесткий подголовник кресла и посмотрела на часы. До конца полета оставалось три часа. Она закрыла глаза и попыталась представить Лондон, в котором была всего раз, школьницей, на экскурсии вместе с одноклассниками. Перед мысленным взором Бесс замелькали картинки: колонна Нельсона, зубчатый фасад Парламента, двухэтажные автобусы, черные высокие такси, неизменные в жизни многих поколений джентльменов — молено сесть, не снимая цилиндра…

Совсем скоро она увидит другой Лондон, не тот, который показывают туристам. Сейчас это будет богатый пригород, богатый дом, поместье… А какой он, тот мужчина, с которым была связана столь странным образом жизнь и карьера ее матери? Вообще-то совершенно невероятная затея — соединить голос мужчины и тело женщины. Придумать еще можно, но продать это «ноу-хау», да еще так удачно! На такое способна только ее мать!

Мама не знала, с печальной улыбкой подумала Бесс, что ее дочь все-таки увидела первые фильмы, с которых начала она свою карьеру. Да, тогда, в шестидесятые, эти фильмы назывались порнографическими. Какая наивность! Сейчас они не потянули бы даже на крутую эротику. Но голос, которым пела ее мать, был на самом деле невероятным. Чувственным, низким для женщины и высоким для мужчины. Как они подходили друг другу — голос и тело!

— Мама, а почему тебе пришла в голову такая странная мысль? Ты когда-нибудь пела? Пыталась петь? — вспомнила свой вопрос Бесс.

— Было такое. Подростком я жила с родителями в Нью-Йорке, в Бронксе, они были простые работяги, и я ходила в рабочий клуб заниматься в музыкальном кружке. Училась петь. Моим педагогом была немка-эмигрантка. Говорят, выходило неплохо, но все быстро закончилось, немка куда-то исчезла, а пришедшая ей на смену певичка хотела денег, которых у моих родителей не было. Но разве можно сравнить мой голос и голос Юджина? — Марта покачала головой. — Мы сделали друг друга. Мы квиты, я так думаю.