Формула от смерти, или Наследник - страница 6

– Обещаю.

Пот стекает по спине и лбу, заливая глаза. Мышцы напряжены до предела, но я, не обращая на это внимания, продолжаю бить боксёрскую грушу. У меня из головы не выходят слова, сказанные Людмилой Александровной. Я просто не понимаю, как она могла лишить меня тренировок по боксу, когда знает, как это для меня важно. Как она могла сделать это, зная, что я смогу съездить на чемпионат в Москву, если выиграю соревнования через месяц?! Я пропущу возможность стать мастером спорта!

Бью грушу, вкладывая в удары всю злость, но это не помогает. Только руки болят все сильнее от напряжения.

– Руслан! – ощущаю руку тренера на плече. – Хватит, слышишь?

Останавливаюсь и оборачиваюсь к Виктору Николаевичу, встречаюсь с его сочувствующим взглядом.

– Не надо так расстраиваться, – подбадривающим тоном произносит он.

Расстраиваться?! Да это ещё мягко сказано!

Вытираю пот со лба. Виктор Николаевич продолжает говорить, хотя, наверное, видит, что его слова не особо утешают:

– Это не единственная возможность стать мастером спорта.

– Ага.

Слова тренера кажутся пустыми – он просто пытается меня поддержать. А смысл? Этим ничего не поменяешь. Снимаю перчатки и направляюсь к раздевалке.

– Руслан.

Да что опять?

– Что? – спрашиваю чересчур резко, поворачиваюсь.

– Ты кое-что забыл, – он кидает мне ключи от раздевалки.

И только сейчас замечаю, что все ушли, а на часах уже восемь – я задержался на час. И в благодарность только выплеснул злость на Виктора Николаевича… Становится стыдно. Он уже давно мог быть дома, но решил дать мне побольше времени в последний день.

Стою, опустив глаза, не зная, что сказать. Тренер всегда относился ко мне с отеческой заботой, и за эти семь лет практически каждодневных тренировок стал мне родным человеком – тем, к кому можно обратится в трудную минуту. Эти три предстоящих месяца без тренировок кажутся вечностью. Бокс не просто мое хобби – он весомая часть моей жизни. Я не представляю свою жизнь без него.

Виктор Николаевич, будто бы прочитав мои мысли, подходит, взяв меня за плечи и легонько тряхнув, говорит:

– Руслан, хватит думать об этом! На этом жизнь не кончается! Ну не победишь чемпионат в Москве в этот раз, победишь в Питере или региональный. Чего ты раскис?

Удивительно, но эти слова меня подбодрили.

– Самое главное не потерять форму! Тренируйся! И в драки не лезь. Может через месяц Людмила Александровна смягчится и пустит тебя на соревнования. Она же знает, как это важно для тебя… – он хлопает меня по плечу. – Ну? Хорошо?

Я киваю, а он добродушно усмехается.

– А теперь шуруй, а то Маринка опять начнёт твердить, что у меня работа превыше всего.

Теперь уже настает моя очередь усмехаться, – в голове всплывает воспоминание о том, когда жена Виктора Николаевича, после его задержки с нами на тренировке, пришла в зал и экспрессивно отчитала его, нисколько не смущаясь своих невольных зрителей. Тренер снова подбадривающе хлопает меня по плечу и убирает руки. На сердце становится легче. Может, Виктор Николаевич прав, и мне все-таки удастся уговорить Людмилу Александровну пустить меня на соревнования.

Инара

Я здесь никогда не была. Нас с детства запугивали этим местом. И не зря. Здесь жутко, будто кто-то осенью остановил время: листья на деревьях грязно-коричневые и сухие, но не опадают, землю устилает засохшая жёлто-коричневая трава, и она шуршит под ногами, создавая иллюзию кого-то крадущегося за моей спиной. Небо все время серое, от чего я не могу понять сколько времени здесь брожу. Может сейчас всё ещё день или уже ночь, может вообще наступило утро?

И, что хуже всего, я не знаю, что мне делать. Сесть и ждать, пока придёт Тезурия, или идти, пока она не появится? Из рассказов других Избранных я знаю, что она может появиться в любое время, так как каждый раз являлась по-разному. А вдруг она вообще не придет?

После очередного часа (а, может, больше) бесплодного блуждания среди деревьев, в груди расползается страх, постепенно перерастающий в панику.

Я не знаю, что мне делать! Вокруг лес и я одна. Тут нет даже насекомых! А вдруг Людор ошибся, и там написано не моё имя? И тогда Тезурия вообще не придёт. И я не смогу вернуться, ведь еще никто из Избранных не возвращался без Инвентума! Никто. И я не буду первой. Но что мне тогда делать, если Тезурия не придет? Я не могу сидеть здесь, пока не умру с голоду. А что если она просто забыла, что я должна прийти? Я просто…