Форпост мертвецов - страница 27
- Нет, ты, конечно, изменилась, но все-таки не кажешься мне сумасшедшей. Но если ты в своем уме и просто лжешь, то зачем городить такие несуразные, фантастические обстоятельства? Понимаешь, я никак не пойму в чем может быть смысл настолько дикой и неправдоподобной лжи, а время для глупых розыгрышей действительно неподходящее. Если рассуждать логически, то все, что ты рассказала сейчас - правда, но это просто не может ею быть!
- Ну, сам думай, правда или нет, я рассказала тебе все, как было, теперь уже дело за тобой. Мне действительно совершенно незачем было бы сочинять подобную дичь, не то сейчас время и место, но и доказать здесь и сейчас я ничего не смогу. Мы с тобой, конечно, могли бы съездить в Брошенные Земли, где я бы познакомила тебя со своими друзьями, и все сомнения отпали бы сами собой, но путь этот неблизкий и займет несколько дней в оба конца. Есть ли у тебя возможность оставить свой отряд на эти несколько дней, тут уж тебе самому судить. Да и вообще, чтобы решиться на это путешествие, ты должен хотя бы немного мне доверять.
- А если не тебе, то кому тогда вообще можно доверять? У нас столько общего: мы оба потеряли отцов из-за Эрика, а теперь скрываемся и мечтаем отомстить. К тому же, я знаю и люблю тебя с детства. Только не смейся, я так мечтал, что женюсь на тебе, когда вырасту. Незадолго до смерти твоего деда, князя Хельрика, я упрашивал отца, чтобы он добился у Вогана твоей руки для меня. Я, конечно, прекрасно понимал, что шансы были ничтожны, маловероятно, что внучку князя отдали бы в жены простому дворянину, но кто же мог помешать мне, надеяться и мечтать? – он ласково посмотрел на меня, улыбаясь с легкой светлой грустью.
Мое сердце как будто кто-то безжалостно сжал, оторвал и бросил с размаху об землю. Я была совершенно потрясена его неожиданным признанием и тупо молчала, не в силах найти слова для ответа. Этот сильный, красивый мужчина, которого я знаю с детства, и который с детства очень близок и дорог мне, только что признался в любви, а я не испытываю ничего, кроме боли и сожаления, и еще, пожалуй, стыда за эти неподобающие моменту чувства. Как ни тяжело, но надо положить этому конец, пока не стало еще хуже, хотя куда уж тут хуже… Я чувствовала себя последней сволочью, когда, с трудом разлепив пересохшие губы, глухо выдавила из себя:
- Эрвин, ты мне очень нравишься и бесконечно дорог, но я люблю другого.
Он словно окаменел. Помолчал несколько бесконечных мгновений, глядя застывшим взглядом в пространство.
- Почему-то никогда не думал, что все может выйти именно так. И кто же этот счастливец?
- Извини, но я не хочу об этом говорить.
- Да ладно, что уж тут, раз начали, все-таки я твой старый друг, могла бы и поделиться… Он хоть любит тебя?
- Кажется да.
- Что значит, кажется? Вы что, об этом даже не говорили?
- По большому счету нет, не говорили.
- Странные какие-то отношения!
- Да, по своему очень странные, но тем не менее…
- И ты рассчитываешь, что он вдруг чудесным образом догадается обо всем сам и сделает тебе предложение, или вы и так уже живете вместе?
- Что?! Нет, конечно! И ни на что я не рассчитываю, не будет ничего и никогда!
- Вот даже как? Так какого же черта ты мне здесь морочишь голову?
- Ты просто не знаешь, о чем говоришь, и вообще, кто дал тебе право лезть в мою душу?!
- Ну, свою-то я тебе открыл! Как бы там ни было, я не отступлю без боя, у тебя еще будет время передумать.
- Пять минут или до завтрашнего утра?
- Не ерничай, тебе не идет! А времени у нас действительно мало. То, чем мы сейчас занимаемся, мало способствует долголетию, так что решай быстрее!
Он поднялся и ушел к своим людям, издалека я слышала, как он отдает распоряжения об организации лагеря. Я съежилась на бревне как побитая собака и уставилась в подступающую темноту.
Вот и встретилась со старым другом, вот и поговорили. Наверное, вообще не стоило раскрывать свой глупый рот и так с ходу отшивать хорошего человека. Скорее всего, его или меня, а то и нас обоих завтра или через неделю-другую убьют, так он успел бы хоть узнать, что такое счастье. Правда, ободренный, он, скорее всего, захотел бы физического подтверждения моей любви, но, в конце концов, не такая уж это неприемлемая цена. А с другой стороны, как я могла солгать ему, тем более в том, что так лично и настолько важно? Разве такой человек, как Эрвин, заслуживает обмана из жалости? За что так унижать его? Рано или поздно он бы узнал об этом, если бы успел, конечно, а может и сразу же почувствовал бы фальшь. Как ни поверни, выходило паршиво.