Фотосессия в джунглях - страница 16

— Ах, соседи!

— Не стоит возлагать на них больших надежд. Ближайший сосед живет за пять миль отсюда.

— Выходит, мы тут заперты, пока дорога не подсохнет?

— Кажется, да. Но не волнуйся, у нас еды минимум на неделю, вода тоже не проблема — поблизости есть озеро.

— Здесь есть и озеро?!

Тоня подмигнула ему:

— Приехали… Вебстер, мы в Миннесоте, стране тысячи озер!

— Да, да, я совсем забыл. Здесь мужчины похожи на медведей и от них пахнет рыбой, верно?

Тоня рассмеялась. Здешние мужчины действительно сплошь рыбаки и охотники. Они редко пользуются бритвой или мылом.

— Но ты же не охотник! Чем ты занимаешься по вечерам? — Вебстер кивнул на окно. — Разве тебе здесь не скучно?

— Я читаю или проявляю пленку. На книжной полке есть также пара пазлов.

— Пазлов?! Да ты настоящая мечта мужчины.

— Иронизируешь?

— Разумеется. А на что еще ты можешь рассчитывать со своими пазлами! — Вебстер встал, потянулся и стал ходить по хижине, как тигр в клетке. Только подтяжки несколько смазывали это впечатление. — Об Интернете тут нечего и думать?

Тоня не удостоила его ответом.

— Я так и думал!

Обиженная, Тоня решила игнорировать его колкости. Для начала она перестала наблюдать за его метаниями по комнате. Однако ее ненадолго хватило:

— Не хочешь ли просушить вещи из сумки? Пока ты выглядишь как пугало, ты не отцепишься от образа жизни, который мне по душе.

Веревка для сушки белья была натянута в углу. Вебстер принялся развешивать свои вещи, неловко орудуя прищепками и вешалками. Дома ему явно не приходилось заниматься таким простым делом.

Тоня пожалела его, такого несчастного. Однако она ни за что не прикоснется к его личным вещам. Она уже раздевала его. Хватит! Его вещи были для нее слишком… личными. И все же она поставила его туфли у печки. Просто она ненавидела, когда портятся красивые вещи.

— А игральные карты здесь есть? — спросил Вебстер, закончив развешивать вещи.

Тоня бросила на стол потрепанную колоду:

— На поиграй.

— Как насчет джина?

— Чарли пьет только виски.

— И очень хорошее виски, должен сказать. Но я имел в виду «Джин Рами» — игру в карты. Если потрудишься, ты легко выиграешь целое состояние, если сядешь играть со мной на деньги. Я так же плохо играю в карты, как езжу под падающими деревьями.

— Тогда я лучше откажусь. Было бы бесчестно использовать твою беспомощность, — парировала она.

Вебстер улыбался, изящно тасуя колоду.

— Кстати, давно хотел у кого-то спросить: в пасьянсе раскладывают семь рядов или шесть?

— Семь, конечно.

Вебстер самодовольно хмыкнул:

— Так и знал, что не ошибешься…

Да он что, издевается над ней!

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она холодно.

Вебстер поднял руки, дескать, сдаюсь, сдаюсь.

— Извини, пожалуйста. Ничего плохого, поверь. Просто я подумал, что при такой работе часто бываешь один, и руки, наверное, сами тянутся разложить пасьянс.

Тоня принялась укладывать поленья в камин. Да, с ней неинтересно, это и так понятно. Если мужчину запереть вместе с ней и с колодой карт, он скорее выберет игру в карты, чем ляжет с ней в постель. Вебстеру следовало бы выражаться тактичнее.

Черт! Да что это она вдруг стала такой впечатлительной?! Хотя правда есть правда: у нее были неудачные отношения с мужчинами, и это повредило ее самооценке как женщины.

После катастрофы в Нью-Йорке она была полна решимости добиться успеха. Из-за этого пострадала ее личная жизнь. Какой мужчина выдержит ее постоянные поездки за границу? О какой душевной близости можно говорить, если между вами океан?! Кроме того, она никогда не забывала о Вебстере…

Но изменять себе?! Никогда! Пусть она так и не встретит человека, способного полюбить ее вместе с джунглями, пустынями, горами… Она как-то пережила катастрофу любви с Вебстером. Переживет и одиночество до конца своих дней.

И вот он вдруг явился — мужчина ее мечты. Как гром среди ясного неба! О да — совершенно ясного неба!

И навалилось — глупые чувства девятнадцатилетней дурочки, которой она была когда-то. Как хорошо, что он ее не узнал, а то бы припомнил, конечно, тот идиотский поцелуй… Но почему, почему не узнал?! В юности она, правда, была на десять килограммов тяжелее, носила очки, короткую стрижку.