Франциск Ассизский - страница 40

Интересно, что сам Геральд Камбрийский, вроде бы поначалу сочувствовавший ле Гро, вовсе не осуждает жестокость Монморанси. Также можно вспомнить о Ричарде Львиное Сердце и Генрихе V, рыцарской репутации которых никоим образом не повредили ужасные зверства.

Тем не менее позиция ле Гро тоже широко применялась. Пленниками торговали, причем цена их сильно варьировала в зависимости не столько от сословной принадлежности, сколько от общего количества захваченных людей. Например, во время битвы при Хаттине 4 июля 1187 года, окончившейся разгромом крестоносцев, пленных захватили столь много, что они продавались за бесценок, а кого-то даже отдали за пару башмаков.

Разумеется, это не касалось важных персон, к которым всегда был особый подход. Впрочем, дипломатической неприкосновенностью их тоже не наделяли. Например, один из известных участников Второго крестового похода Рено де Шатильон, правитель Антиохии, испытал на себе весь возможный диапазон отношения к военнопленным. Когда он попал к арабам, никто из близких людей, включая жену, не захотел заплатить за него выкуп. Даже наоборот, если верить хронисту, «по всему Востоку раздался вздох облегчения». Де Шатильон провел в мусульманском плену целых 17 лет, за которые выучил в совершенстве арабский язык и, по-видимому, приобрел уважение местных жителей. После, когда в Алеппо стали искать союза с франками, его выкупил за баснословную сумму 120 тысяч золотых король Иерусалима Балдуин IV.

Де Шатильон был отчаянным воякой, не сдерживающим себя моральными принципами. Он не держал слова и творил непотребства, восстанавливая всех против себя. В итоге, попав вторично в мусульманский плен, он был казнен Саладином и его голову показательно возили по Дамаску.

Раз уж мы заговорили о Крестовых походах, надо отметить еще один нюанс — религиозный. Мусульмане времен Франциска проявляли особую жестокость по отношению к представителям духовно-рыцарских орденов. Например, всех тамплиеров, участвующих в штурме Аскалона в 1153 году, обезглавили. Это расценивалось не только как месть особенно опасным противникам, но и как предупреждение для желающих вступить в подобный орден. Тамплиеры реагировали на такую ситуацию в соответствии с духом времени. Понимая, что им уже не спастись, они стремились вызвать у врагов как можно больше ненависти, чтобы погибнуть более страшно и сподобиться мученического венца.

Вернемся к нашему герою. Его ситуация кажется очень простой и понятной по сравнению с описанными выше сложными международными и межрелигиозными отношениями. Не война, а почти разборка в соседнем городе, до которого всего-то четыре часа ходу. Но когда начинаешь внимательно анализировать обстоятельства его плена и дальнейшего выхода на свободу, возникает много нестыковок.

В хронологической таблице «Истоков францисканства» написано: «освобождают его по болезни». Какой должна быть болезнь, чтобы отпустили из плена? Очень тяжелой, чтобы человек уже не годился для работ, или заразной? О последнем варианте нигде не написано, а то, что он долго болел, вернувшись из плена, в источниках найти можно. Но уж больно странно выглядит этот «больничный» для военнопленного.

Правда, и работать нашего героя, скорее всего, не заставляли. Его приняли за знатного рыцаря и заточили с другими такими же. В «Легенде трех спутников» говорится: «Поскольку манеры он имел изящные, его поместили в тюрьму вместе с дворянами». Этот же источник сообщает: «Через год между Перуджей и Ассизи был заключен мир, и Франциск вместе с товарищами вернулся на родину». Такой вариант выглядит более убедительно, хотя подтверждения его в сохранившихся хрониках нет. Но остается самый главный вопрос: почему Франциск провел в плену целый год и отец не заплатил за него выкуп? Ведь к этому моменту между ними еще не произошло конфликта. Пьетро Бернардоне души не чаял в сыне, позволял ему сорить деньгами направо и налево, — и вдруг не захотел освободить его, может, даже спасти ему жизнь? Причем любимый первенец томился не в какой-то абстрактной темнице на другом конце света, а совсем рядом, в известном месте, называемом Кампо ди Батталья. Здесь даже нечего надеяться найти точный ответ. Мы можем лишь строить предположения. Например, Пьетро Бернардоне мог оказаться в отъезде в момент пленения сына, а мадонна Пика сидела дома и молилась, не пытаясь предпринять каких-либо практических действий. Но, возможно, здесь сыграла роль ошибка — случайная или намеренная — при определении сословия Франциска. То, что его приняли за дворянина, можно встретить почти в каждом источнике. Может быть, папаша Бернардоне каким-то образом узнал об этом и не хотел вмешиваться, радуясь, что его сын снова оказался в «хорошей компании», пусть даже в тюрьме. Ведь совместные тяготы и лишения могли сблизить его с «полезными» людьми и помочь с получением дворянства. А может, мессир Пьетро и выкупил сына, просто год потребовался, чтобы собрать нужную сумму.