| Английские слова он выговаривал с французским прононсом, превращая их в глаголы с французскими окончаниями. |
| He talked very quickly, with broad gestures, and his voice for the most part was clear and strong; but now and then it seemed suddenly to fade away so that it sounded as though he spoke from the grave. | Говорил он очень быстро, при этом размашисто жестикулируя; голос его обычно звучал громко и четко, но временами внезапно угасал и бывал еле слышен, как будто доносился из могилы. |
| The hushed and hollow sound gave me an eerie feeling. | Эти тихие, глухие звуки произвели на меня жуткое впечатление. |
| Indeed I could not look upon him still as of this world. | Я и в самом деле не мог воспринимать этого человека как полноценного обитателя этого света. |
| His real name was Joseph de Paoli. | Настоящее имя его было Жозеф де Паоли. |
| He was a nobleman and a gentleman. He was of the same family as the general we have all read of in Boswell's Johnson, but he showed no interest in his famous ancestor. | Он был дворянин и джентльмен, происходил из той же семьи, что и его однофамилец-генерал, о котором все, наверное, читали в знаменитой биографии Сэмюэла Джонсона, написанной Босуэллом. Старик, однако, не выказал никакого интереса к своему знаменитому предку. |
| "We have had so many generals in our family," he said. | - В нашей семье было много генералов, - заявил он. |
| "You know, of course, that Napoleon Bonaparte was a connexion of mine. | - Вы знаете, конечно, что Наполеон Бонапарт был моим родственником. - Последнее слово опять было английским, но с французским окончанием. |
| No, I have never read Boswell. | - Нет, читать Босуэлла мне не доводилось. |
| I have not read books. I have lived." | Я не читал книг, я жил. |
| He had entered the French army in 1851. Seventy-five years ago. | Во французскую армию он вступил в 1851 году, семьдесят пять лет назад. |
| It is terrifying. | Эта цифра ужасает. |
| As a lieutenant of artillery ("like my cousin Bonaparte," he said) he had fought the Russians in the Crimea and as a captain the Prussians in 1870. | В чине лейтенанта артиллерии ("Как мой кузен Бонапарт", - сказал он) Жозеф воевал с русскими во время Крымской войны, затем - в чине капитана - с пруссаками в 1870 году. |
| He showed me a scar on his bald pate from an Uhlan's lance and then with a dramatic gesture told how he had thrust his sword in the Uhlan's body with such violence that he could not withdraw it. The Uhlan fell dead and the sword remained in the body. | Он показал мне на лысой своей макушке шрам от уланской пики, а затем, театрально жестикулируя, рассказал, как всадил в тело улана шпагу, причем с такой силой, что так и не смог ее оттуда извлечь; Улан упал мертвый, и шпага осталась в его теле. |
| But the Empire perished and he joined the communists. | Однако империя приказала долго жить, так что Жозеф присоединился к коммунарам. |
| For six weeks he fought against the government troops under Monsieur Thiers. | Шесть недель сражался он с правительственными войсками мосье Тьера. |
| To me Thiers is but a shadowy figure, and it was startling and even a trifle comic to hear French Joe speak with passionate hatred of a man who has been dead for half a century. | Для меня Тьер - едва различимый в тумане истории силуэт, и меня очень удивило, даже позабавило, что Француз Джо говорил об этом скончавшемся полвека назад человеке с такой страстной ненавистью. |
| His voice rose into a shrill scream as he repeated the insults, Oriental in their imagery, which in the council he had flung at the head of this mediocre statesman. | Он возвысил голос и визгливо повторял по-восточному цветистые проклятия, которые когда-то обрушивал на голову этого бездарного политика в Совете Коммуны. |
| French Joe was tried and sentenced to five years in New Caledonia. | Потом Жозефа судили и приговорили к пяти годам каторжных работ в Новой Каледонии. |
| "They should have shot me," he said, "but, dirty cowards, they dared not." | - Им следовало меня расстрелять, - воскликнул он,- но эти подлые трусы не осмелились. |
| Then came the long journey in a sailing vessel, and the antipodes, and his wrath flamed out again when he spoke of the indignity thrust upon him, a political prisoner, when they herded him with vulgar criminals. |