Французская демократия - страница 51

Кромѣ того изъ уподобленія найма квартиръ вышеозначеннымъ торговымъ операціямъ, изъ этого уподобленія, совершенно логичнаго и неопровержимаго, если притомъ законъ 1807 года будетъ распространенъ и на наемъ квартиръ и если признаютъ право города на излишекъ стоимости застроенныхъ земель сверхъ покупной цѣны, вышло бы слѣдующее:

1) Все законодательство, относящееся къ найму квартиръ, должно было бы преобразоваться въ лучшемъ духѣ: не было бы этихъ преимуществъ собственникамъ; этихъ капризовъ, этихъ безумныхъ надбавокъ, которыя доводятъ семейства до отчаянія и раззоряютъ фабрикантовъ и лавочниковъ; произволъ былъ бы вытѣсненъ изъ цѣлаго разряда сдѣлокъ, составляющихъ одинъ изъ главныхъ вопросовъ въ жизни массъ и важность которыхъ измѣряется во Франціи милліардами. Стараніями власти была бы составлена статистика квартиръ: учредилась бы лучшая полиція, на которую было бы возложено попеченіе о гигіенѣ жилищъ; для покупки земель, постройки, содержанія и населенія домовъ могли бы образоваться артели каменьщиковъ, которыя дѣйствовали бы въ видахъ общихъ интересовъ и составляли бы конкурренцію прежнимъ собственникамъ. Я оставляю въ сторонѣ подробности этой реформы, довольствуясь указаніемъ на принципъ и духъ ея.

Но кто не видитъ, что безъ энергическаго вмѣшательства общественнаго мнѣнія это великое дѣло возстановленія справедливости останется навсегда утопіей?

Еслибы ежедневные факты нашей жизни не убѣждали насъ, никто не захотѣлъ бы вѣрить, какъ медленно вырабатывается человѣческая нравственность, какъ трудно ей дойти до того, чтобы отличать справедливое отъ несправедливаго. Осужденіе и послѣдовавшія за нимъ запрещеніе и законное преслѣдованіе разбоя и воровства начались не болѣе трехъ тысячъ лѣтъ тому назадъ. Но подъ словами воровство, разбой, мошенничество понимали до настоящей минуты только самые насильственные и грубые факты похищенія чужаго достоянія; въ этомъ легко убѣдиться, просматривая перечень нарушеній собственности, указанныхъ и опредѣленныхъ въ сводѣ уголовныхъ законовъ. Премудрость древнихъ еще съ самаго начала предлагала намъ свое правило, проникнутое духомъ взаимности: «дѣлай другимъ то, чего себѣ желаешь; не дѣлай другимъ того, чего не желаешь себѣ.» Это высокое предписаніе права мы всегда считали простымъ совѣтомъ милосердія, выраженіемъ чисто–произвольной благотворительности, которая нисколько необязательна для совѣсти; мы жили подъ опекою палача и полиціи, и въ самыхъ важныхъ вопросахъ соціальной экономіи остались все такими же дикарями, какъ и первобытные люди, которые, утомившись убійствомъ, грабежемъ и насиліемъ, условились взаимно уважать чужое достояніе, чужихъ женъ и жизнь, и такимъ образомъ основали первыя общества.

Когда мы толкуемъ о взаимности, объ учрежденіяхъ, основанныхъ на этомъ ученіи, можно подумать, что мы проповѣдуемъ что‑то новое. Простолюдинъ и буржуа, предприниматель и наемщикъ, финансистъ и торговецъ, собственникъ и фермеръ, чиновникъ и священникъ, экономистъ и юристъ, государственный человѣкъ и простой гражданинъ – всѣ едва понимаютъ насъ; наши разсужденія имъ недоступны, и наши непонятныя слова пропадаютъ для нихъ даромъ. Взаимное страхованіе – идея старая; ее охотно допускаютъ, но лишь въ теоріи, а не какъ выраженіе справедливости; лишь какъ видъ свободной сдѣлки, а не какъ обязательное право, въ силу котораго признавались бы виновными и тотъ, который спекулируетъ на несолидарность рисковъ и для своего обогащенія пользуется общественнымъ бѣдствіемъ, и правительство, допускающее такіе поступки, и общество, одобряющее ихъ. Если въ наше время общественное мнѣніе относится такимъ образомъ къ самой элементарной формѣ взаимности, къ взаимному страхованію, то чего же намъ ждать отъ него въ вопросахъ, касающихся опредѣленія цѣнностей, добросовѣстности въ торговыхъ сдѣлкахъ, обмѣна услугъ и продуктовъ, найма квартиръ и т. д.? Кого вы убѣдите, что скрытность въ дѣлѣ