Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - страница 43

 Генерал Бертело писал о ней так: «…отправить в Киев французскую миссию, которая установит отношения с украинскими властями под предлогом снабжения румынского фронта, политическая деятельность этих офицеров должна быть только анти-немецкой <…>. Миссия выехала из Ясс 3 декабря и включала в себя офицера моего штаба, полковника, интенданта и двух офицеров»[375].

Сюжет о диверсионной работе представителей Франции на территории Украины, безусловно, нуждается в проработке немецких источников. Сложно сказать, осуществились ли запланированные разрушения на практике и насколько результативными они были. Тем не менее, можно утверждать, что работа французской военной миссии на Украине была для немцев секретом Полишинеля: представитель германского духовенства Карл Гельсхорн вспоминал о судебных процессах в отношении представителей Рады, министров Жуковского и Ткаченко: их обвиняли в связях с французской миссией, «которая и в начале апреля продолжала находиться в Киеве, а члены её расхаживали в польской военной форме»[376].

Параллельно, на южном направлении работал генерал Анри Бертело. Ненависть Бертело к большевикам была очень сильна, при этом он не интересовался внутрипартийными дебатами и разного рода нюансами текущей политической жизни России, поэтому совершенно однозначно считал большевиков даже не агентами немцев, а непосредственно — немцами, «только с другой этикеткой»[377]. В связи с этим, организация национальных армий стала важным элементом его военно-политической деятельности: «В России полная анархия <…> Я считаю своим долгом, вмешаться в борьбу всеми силами, которыми я располагаю»[378]. Помимо работы с румынскими вооружёнными силами, он планировал организовать контингенты из казаков («они получили важные землевладельческие привилегии при старом режиме») и украинцев, что соответствовало меморандуму Ф. Фоша «О мерах, которые необходимо принять в отношении России». Суть меморандума состояла в том, что румынская армия составит ядро сил сопротивления немцам на новом Восточном фронте. К ней, в свою очередь, примкнут Украина, Дон, народы Кавказа, и находящиеся в России чехословацкие воинские части[379]. Это так же называлось в терминах эпохи «создание блока «Украина-Румыния» — «серьёзной силы, которая будет держать Дон»[380].

В контексте реализации национального проекта, в ноябре 1917 года, задаваясь вопросом «в какой мере мы можем рассчитывать на Каледина?» Бертело направил в расположение донского атамана французского офицера — Ги де Курсона де Вильнёва. Первоначально ему ставилась задача добыть актуальные сведения о положении Каледина, а также узнать размышления атамана относительно восстановления порядка в России и борьбы с кризисом, инспирированным большевиками[381]. Бертело не забывал и Кавказ: во второй половине декабря 1917 года он направил для связи с армянским движением майора Потирона де Буафлери и су-лейтенанта Корнелу, который должны были действовать совместно с главой французской миссии на Кавказе — полковником Шардиньи[382].

Разумеется, в странах Антанты события октября 1917 года были восприняты негативно. Вместе с тем, доминировала уверенность, что большевики обязаны своей победой лишь случайному стечению обстоятельств и в обозримом будущем лишатся власти[383]. Эта уверенность согревала французских военных и дипломатов достаточно длительное время — вплоть до осени 1918 года, и документы французской военной Миссии многократно подтверждают это. Генерал Анри Ниссель, в начале февраля 1918 года обращал внимание, что «Большевики — это интернационалисты, идеалисты и фанатики, с которыми мы не можем найти согласия <…> мы можем оказывать им поддержку в предвидении возобновления военных действий только с величайшей осторожностью»[384]; его помощник полковник Лавернь акцентировал внимание французского руководства на том, что «Власть поддерживается только террором и слабостью противников»[385], а посол Нуланс в апреле 1918 г. телеграфировал в МИД: «У большевиков безнадёжная ситуация. Их режиму осталось 3 недели, максимум месяц жизни»