Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - страница 6

В начале Первой мировой войны французское военное представительство в странах-союзниках продолжало функционировать в рамках дипломатической традиции мирного времени: взаимодействие стран Согласия осуществлялось через аппарат военных атташе при посольствах Франции, в своей деятельности руководствовавшихся инструкцией Министерства иностранных дел от 21 февраля 1903 года, согласно которой они являлись не полномочными военными представителями, но помощниками главы дипломатической миссии в стране пребывания, исполнявшими его указания. Их личная работа направлялась и контролировалась военным (или морским) министром[31], а задачи концентрировались в основном на сборе информации о военном потенциале страны пребывания: этой работой они дополняли усилия 2 бюро Генерального Штаба Франции. Кроме этого взаимодействие русской Ставки и верховных командований союзных армий осуществлялось по дипломатическим каналам МИД.

Однако в конфликте нового типа традиционный формат военного и дипломатического представительства вскоре проявил свою недостаточность. Впервые это стало очевидным в Сербии, которая запросила у Франции помощи в борьбе с австро-венгерскими мониторами, угрожавшими Белграду. Ответом стала отправка в Сербию 25 октября 1914 года отряда артиллеристов, получивших название «Mission D»[32]. Можно сказать, что с этого момента начинается процесс формирования специфики французских военных миссий, как инструмента предоставления союзникам недостающих им технических средств борьбы.

Хотя Россия и Сербия, разумеется, были несопоставимы, масштабы войны, оказавшиеся неожиданными для всех воюющих сторон, предъявляли качественно новые требования и к уровню франко-русского сотрудничества.

В 1914 году в качестве французского военного представителя в России находился военный атташе Франции, дивизионный генерал маркиз Пьер де Лагиш со своим помощником, майором Верленом[33]. Господствовавшее представление о краткосрочности начавшейся войны первоначально не предполагало необходимости какой-то специальной реорганизации военного представительства в странах-союзниках. Но ход и результаты кампании 1914 года поставили воюющие стороны перед перспективой затяжной войны. Французы считали (во многом обоснованно), что они вместе с англичанами, напрягая все силы, сдержали натиск главных сил немцев. Почему же русские все ещё не в Берлине? Обратимся к записям президента Третьей республики Раймона Пуанкаре от 18–19 октября 1914 года: «… С каждым днём все более очевидно, что война затянется и что нашими зимними квартирами будут обледенелые и грязные окопы»; «…Ещё раз, где же тот разрушительный каток, о котором писала оптимистичная пресса?»[34]. Французское руководство получало сведения о делах русского фронта по традиционным дипломатическим каналам — то есть в виде телеграмм посла в России, для которых военный атташе предоставлял информацию военного характера. При этом следует учитывать, что в распоряжении военного атташе практически отсутствовал исполнительный аппарат. Таким образом, французский военный представитель передавал своему военно-политическому руководству через посла сведения, которые получал от русских союзников, главным образом из центральных органов военного управления — Ставки, Генштаба, Военного министерства, методом периодических рабочих встреч. Другим каналом связи с союзником был аналогичный аппарат русского военно-дипломатического представительства в столице Франции. В таких обстоятельствах проблема нехватки информации о положении на русском фронте обозначилась уже осенью 1914 года. «Великий князь желает знать, намерен ли генерал Жоффр вскоре продолжать продвижение вперёд. Как видно, он не подозревает о тех трудностях, на которое мы наталкиваемся, да и мы сами, возможно, не представляем себе тех трудностей, которые останавливают его»[35]; «Каким образом русская армия со своим численным превосходством оказывается столь бессильной? Как это Великий князь Николай Николаевич может думать о том, чтобы ограничиться обороной?»