Французские гастроли - страница 22

— По тебе и твоему поведению будут судить обо всей нашей Советской Родине, так что не подведи. Миша, только не вздумай там играть в шпионов и заниматься самодеятельностью. Это я тебе категорически запрещаю. Слышишь? Категорически! У тебя нет ни опыта, ни соответствующих навыков. Да и враги там такие, что ты им на один зуб. Проглотят и не заметят. А ты нужен живой и здоровый, и нашей стране, и твоей маме.

Наша беседа подошла к своему логическому завершению и по всему выходило, что нам пора уже раскланиваться и прощаться, но Юрий Моисеевич явно хочет что-то мне сказать ещё, но по какой-то причине пока нерешительно мнётся. Наконец он отваживается:

— Миша. Я хотел бы через тебя передать своё искреннее уважение твоей маме и в свою очередь попросить её, чтоб она навестила одну нашу общую знакомую. У которой сегодня уже была и сообщила ей что я сделал всё что было в моих силах. И теперь между нами нет никаких препятствий.

Ха! Так вот оказывается из-за какого холма «прискакала кавалерия». Знаем мы эту «общую знакомую», Зоеньку Вансович — актрису из Театра Революции, претендующую на роль Элизабет Суонн в моём спектакле. Хм, а у Юрия Моисеевича губа-то не дура. Ну мама! Даже не ожидал от неё, что она нанесёт ГПУ такой подлый и коварный удар по самому сокровенному… по бейцам! Еле удерживая ухмылку, согласно киваю смущённому чекисту.

— Хорошо, Юрий Моисеевич, обязательно передам.

— Вот и прекрасно! — оживляется мой собеседник. — Сейчас тебя отвезут прямо домой. Счастливого тебе пути и успехов в твоих делах.

На прощание мы пожимаем друг другу руки и уже через полчаса весело насвистывая я вхожу во двор дома, где прожил последние шесть лет.

***

— Мишка! — восторженный вопль разорвал сонную тишину, ураганный вихрь промчался по двору в мою сторону и подпрыгнув повис на моей шее перекрыв мне весь обзор гривой волнистых рыжевато-каштановых волос и вжимаясь в меня всеми своими аппетитными округлостями. — А я говорила, что ты ни в чём не виноват и это ошибка. И что тебя скоро выпустят. Я же права? Тебя же отпустили? — Сонечка откинув голову назад требовательно смотрит мне в глаза, продолжая обнимать за шею и не торопясь высвобождаться из моих рук, которыми я вынужденно обхватил её чуть пониже попы, чтоб она не упала.

Вот шельма! Знает же как я на неё реагирую и продолжает провоцировать при каждом удобном случае. Уже и тётя Бэлла вразумляла её мокрым полотенцем по попе, и мама как-то пыталась с ней поговорить. Бесполезно. Она словно зациклилась на мне. Не, так-то по началу у нас с ней отношения были просто дружеские. Года три назад так вообще на время забыла о нашей компании «малолеток». Сонечка начала «округляться» в нужных местах постепенно превращаясь в девушку, а мы-то так и оставались «мелюзгой». Но два года назад после мутации моего голоса я тоже начал превращаться из подростка в юношу.

И вот в прошлом году в конце июня с какого-то перепуга Сонечка напросилась с нами на пляж. Уж года два как ходила только в компании девушек с нашей улицы, а тут увязалась с нами. Братьям было по барабану, их девчонки пока ещё не особо интересовали, и они шли просто купаться. Я, в общем-то, тоже шёл купаться. Но практически всё время проведённое на пляже любовался только Соней.

Смесь болгарской и еврейской крови дали поразительный результат. Уже тогда, в свои пятнадцать лет Сонечка была уже полностью сформировавшейся девушкой. И вполне себе привлекательной на вид. Что же из неё выйдет года через два-три? И я заметил, что исподтишка Сонечка тоже бросает взгляды в мою сторону. Мы делаем вид что не замечаем взглядов друг друга, но интерес у нас взаимный.

Осторожно оторвав прилипшую ко мне Соню и опустив её наконец-то на плитки двора, перевожу дух. Чёртовы гормоны, теперь-то и они ещё на мою голову. И за что мне это всё? На моё счастье, во двор высыпали немногочисленные по причине рабочего времени жильцы, шумно радующиеся моему возвращению. Приятно, что ни говори.

Братья радостно колотят меня по плечам их дед довольно щурится, престарелая Анаит доковыляла до меня и тоже осторожно трогает руками словно пытаясь убедиться, что я живой и из плоти, а не злой армянский дух. В дверях своей квартиры уперев руки в бока стоит вечно всем недовольная Хедва и на этот раз вроде бы как тоже дружелюбно улыбается мне. Даже Цыган вылез из своей берлоги, а делает он это исключительно редко. Подойдя и поздоровавшись, сразу обращает внимание на свежую ссадину.