Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе - страница 57

Эти три «слоя», или три темы разработаны автором не в равной мере. Второй «слой» (по Зюмтору) соответствует мотиву многоплановости и емкости рыцарской авантюры. Он знаком нам и по другим произведениям поэта. Но здесь тема эта несомненно углублена и поставлена в нерасторжимую связь с двумя другими планами произведения. Причем это развитие и углубление происходит непосредственно перед читателем, чего не было в предшествующих произведениях Кретьена де Труа. В наставлениях матери юному герою, отправляющемуся по ненадежным волнам житейского моря, затем в поучениях Горнеманса более или менее четко формулируется задача странствующего рыцаря, задача, вернее, тот этический идеал, который не претерпит существенных изменений на протяжении веков и будет воодушевлять еще героя Сервантеса. В полном соответствии с этими идеалами отправляются на рыцарский поиск Персеваль, Говен, Жирфлет и сорок других сотрапезников Круглого Стола. Разгадывание загадки Грааля является лишь внешним, формальным поводом для этого поиска. Все эти рыцари (кроме Персеваля) только понаслышке знают о Граале, и его тайна мало их интересует. Если герои предыдущих романов Кретьена, пускаясь в путь по небезопасным лесным дорогам, имели перед собой очень ясную цель, то теперь цель намеренно неясна, расплывчата, ускользающа. Так само стремление становится целью. И в этом странствии рыцарь должен руководствоваться определенными нормами поведения (их подробное изложение — см. ст. 531—572), в числе которых — оказание помощи попавшим в беду дамам и девицам, пристойное ухаживание за избранной дамой сердца, уважение к старшим и достойным, определенный порядок знакомства со встреченным рыцарем (узнать его имя и назвать свое), наконец (и именно в самом конце!) — посещение церкви и молитва. Здесь не говорится ни о личной выгоде, ни о завоевании невесты (пусть не буквальном, но психологическом, как это было, скажем, с Эреком или Ивейном). Т. е. мы можем констатировать, что этический идеал, провозглашаемый романом, — уже иной по сравнению с предшествующими произведениями поэта из Труа. Впервые с такой определенностью поставлена здесь проблема самоотречения, столь важная как для эволюции рыцарского романа, так и для идейных течений средневекового Запада.

Это не значит, что поэт отказывается описывать любовь и воспевать прекрасных женщин. Напротив. Красота Бленшефлор описана Кретьеном с неутраченным им изяществом и изобретательностью (ст. 1810—1825), например, ее лицо:

Что же касается любовных сцен, то в этой области вдохновение не только не покинуло нашего поэта, но, наоборот, помогло ему создать полную тонкого эротизма сцену, описывающую, как девушка, почти совсем нагая, лишь прикрывшись легким плащом, идет в спальню к юному герою, чтобы откровенно соблазнить его, чтобы расплатиться чувственным наслаждением за помощь в защите ее земель, разоряемых воинственным соседом. Персеваль соглашается отстаивать интересы Бланшефлор, но тут же требует обещанной награды, в чем она не может ему отказать:

Любовная «метафизика» и в этом романе нашла себе место, например, в постоянно цитируемой в работах о Кретьене де Труа сцене (ст. 4194—4210), где ушедший с головой в приключения герой видит обагренный кровью снег, и это заставляет его вспомнить о возлюбленной.

Но отныне любовные переживания героев — лишь эпизоды на их многотрудном рыцарском пути. Пусть отношения Персеваля и его прекрасной подруги Бланшефлор исполнены особой поэтичности и лирического напряжения. Тема эта занимает подчиненное положение. Подвиги свои юный герой совершает не во имя дамы и не ради проверки своего чувства к ней. Некоторые ученые [80] высказывают остроумную догадку, что провинность Персеваля — не только в том, что он забыл бога и пять лет не посещал церковь, но и в том, что он на столь долгий срок покинул свою подругу и тем самым изменил любви. Исследователи (по-видимому, и первые читатели) задавали вполне уместный вопрос: женился бы Персеваль в конце концов на Бланшефлор, закончи Кретьен де Труа свой роман? И отвечали на этот вопрос утвердительно [81]. Но применительно к другим кретьеновским героям такого вопроса не возникает. Не возникает потому, что там любовные взаимоотношения героев являются основным двигателем интриги произведения.