Кроме того, они живут в казармах, между тем, как мы находимся под открытым небом, подвергаясь всем жестокостям зимы.
Эти то причины и разговоры между многими офицерами и солдатами, заставляют всех сильно желать приступа открытою силою, который мог бы иметь успех.
Наши генералы имеют более сведений, чем мы, через шпионов и беглых, которые сообщают им о положении неприятельской силы, поэтому благоразумнее основываться нам на опытности наших начальников.
Кстати о беглых; я видел двух таких недавно в наших траншеях, они ушли в ночное время и приблизились к наружной подошве откоса нашего бруствера, а днем явились с большою предосторожностью и, если наши солдаты оказывают горячий прием пленным, если их окружают заботами, предлагая кто свою трубку, кто табак или порцию водки, — то прием, оказываемый дезертирам совсем не тот. Их толкают, бьют прикладами ружей, проклинают, и доказывают этим, что если уважают храбрость и выражают симпатию мужественным, то умеют установить различие между первыми и низкими людьми, изменяющими своему отечеству.
Но и мы, однако, имели также дезертиров! Я признаюсь в этом со стыдом. Пусть русские обходятся с ними подобно нам!
Несчастные, если б они знали предстоящую им участь, то подумали бы прежде чем оставлять свое знамя!
Боюсь чтоб мое письмо не дало вам повода думать, что армия теряет веру в себя и что нравственные её силы падают! Это будет большая ошибка! Достаточно луча солнца для того, чтоб сделать всех довольными, и все мы, офицеры и солдаты, мало-помалу привыкли к этой, сознаюсь, тяжелой жизни. Наши мысли не останавливаются на настоящем, а мчатся вперед и видят пред собой почести, славу, семью и Францию!
Под Севастополем 5 ноября/25 октября 1854 г.
Еще одна победа союзных войск! Возблагодарим Бога, пославшего нам ее. Поражение повело бы за собою несчастье!.. Радость и надежда во всех сердцах! Однако, это не тот энтузиазм, который чувствовался после Альмы.
Я принимал только косвенное участие в этом сражении, стоившем больших усилий; подробности позднее.
Под Севастополем 10 ноября/29 октября 1854 г.
Чтоб дать вам общую идею Инкерманской битвы, необходимо возвратиться к описанию положения союзных войск по тем моим личным наблюдениям, которые я успел сделать.
В действительности армию составляют 72 тысячи человек т. е. 42 тысячи французов, 25 тысяч англичан и 5 тысяч турок.
Осадный корпус под командою генерала Форе считает, включая и отряд моряков, наличность в 20–22 тысячи человек.
Английский осадный отряд состоит из 9–10 тысяч человек, и почти такой же численности их наблюдательный корпус; кроме того, в Балаклаве у них кавалерия и остальная пехота.
Турки составляют дивизию приблизительно в 5000 человек.
Начертите полукруг около Севастополя, упирающийся на юге в Стрелецкую бухту, а на севере в отвесные высоты, на которых расположены несколько избушек, слывущих под названием Инкермана. Из этой крайней точки, которая господствует над всеми нашими позициями, проведите прямую до Балаклавы. На полукруге поместите осадный французский корпус из 5, 4 и 3 дивизий, отряд моряков, и затем отделенный от французов глубокой лощиной осадный английский корпус. На тангенсе обсервационный английский отряд, наблюдательный корпус Боске, дивизия турок и наконец английский Балаклавский отряд.
Сзади полукруга на равном расстоянии от Камышинской бухты. Севастополя и Балаклавы главные квартиры французов и англичан с инженерными и артиллерийскими парками.
Подкрепления, полученные русскими довели гарнизон Севастополя до 60 000 человек. При таких условиях неприятель решился атаковать союзную армию, направив нападение на единственный слабый пункт осадной линии, угол, составляемый полукругом и тангенсом.
Если наши противники будут иметь успех в этом месте, то союзной армии предстоит быть разрезанной надвое, и каждая часть, взятая во фланг, может быть отброшена на Балаклаву и Камыш, и даже не будет иметь времени сесть на суда. Необходимо прядется тогда бросить раненых, больных, артиллерию, снаряжение, запасы… и славу!
Эта мысль приводит в содрогание!