Франсиско де Миранда и борьба за независимость испанской Америки - страница 17

«Мой адъютант подполковник дон Франсиско де Миранда направляется в эти земли по пути в Европу, как он мне об этом сообщил. Это обстоятельство, а также то, что я глубоко ценю его исключительные способности и честность, меня заставляют рекомендовать его Вам и просить Вас покровительствовать ему на американском континенте. У него в результате интриг завистников в последнее время были неприятности с министром по делам Индий, все это вызвало его неудовольствие й обиду. Я прошу Вас, пусть это останется между нами, отнеситесь к нему с теплотой и вниманием. Этим вы будете способствовать тому, что с Испанией не порвет один из ее лучших служителей, человек широких знаний.

Если он будет нуждаться в деньгах, ссудите его ими, сообщив мне сумму, которая будет мною возвращена Вам немедленно после моего прибытия в Испанию. Я буду Вам искренне признателен и буду считать себя Вашим должником за все те любезности, которые Вы окажете дону Франсиско де Миранде» ^>2.

Как следует из текста этого письма, Кахигаль сообщал Рендону о своем адъютанте то же, что и в Мад-рйд правительству: Миранда примерный слуга короли, жертва интриг завистников. Информируя об этом испанского посланника, Кахигаль одновременно перекладывал на него всю ответственность за дальнейшее поведение каракасца. «Относитесь к Миранде хорошо,— предупреждал Рендона Кахигаль,— иначё он сбежит». Это означало, что за окончательный разрыв с Испанией «одного из ее лучших служителей и человека широких знаний», иначе говоря, сущего клада для врагов Испании, будет в ответе теперь уже не он, Кахигаль, а Рендон.

9 июня 1783 г. Миранда высадился на берег у одной рыбацкой деревушки в штате Северная Каролина, откуда он вынужден был добираться в столицу штата Ныоборн на лодке. К губернатору этого штата у Миранды было рекомендательное письмо от Кахигаля, и он мог поэтому рассчитывать на благожелательный прием.

Действительно, беглеца встречают в Ныоборне как почетного гостя. Он появляется в самый разгар празднеств по поводу заключения Версальского договора. Обаятельного испанского подполковника, изъясняющегося, правда, пока с ошибками по-английски, военного специалиста, знатока классической литературы, поклонника искусств и мастера игры на флейте, принимают в лучших домах Ныо-борна. Ему показывают местные достопримечательности, памятные места, где всего лишь недавно сражались насмерть против англичан солдаты континентальной армии Вашингтона.

Знатный гость не скрывает своего интереса не только к истории, к недавнему прошлому молодой республики, но и к ее политическим учреждениям и нравам, повседневной жизни и быту ее граждан. Он посещает местную палату представителей, муниципалитет, школы, приюты, казармы, редакции газет, церкви, торговые предприятия, мастерские. Он интересуется всем и всеми. Его принимают герои освободительной борьбы, помещики, писатели, политики. И все восхищаются его изысканными манерами, эрудицией, широтой взглядов. Он приятно поражает квакеров и других пуритан тем, что не притрагивается к спиртному. Этот молодой офицер, в котором пульсирует горячая креольская кровь, имеет колоссальный успех у американских дам, и только приходится удивляться, как его любовные приключения, которым нет числа, не заканчиваются скандалами или дуэлями.

Совершив триумфальное турне по городам Северной Каролины, Миранда направляется к Чарлстон — столицу Южной Каролины. Однако теперь у него в кармане рекомендательные письма не только от Кахигаля, но и от многочисленных влиятельных джентльменов из Ныоборна и других городов, которые он посетил, к не менее влиятельным джентльменам тех мест, куда он направляется. А рекомендательные письма, как в этом убедился Миранда, открывают в Соединенных Штатах двери в лучшие дома. Поэтому в тех случаях, когда эти письма посылались ему вдогонку, Миранда, ожидая их, воздерживался от визитов. В таких обстоятельствах он предпочитал сохранять инкогнито и коротать время на постоялом дворе. Следует отметить, что рекомендательные письма, копии которых Миранда сохранял в своем архиве, аттестовали его в высшей степени лестно. Представляя его друг другу, политические деятели, генералы, негоцианты отзывались о нем как об «ученом чужеземце», «джентльмене, любящем свободу со страстью, которая сделала бы честь самой свободной стране в мире», «мудром путешественнике и беспристрастном наблюдателе всего того, что может способствовать духовному развитию или увеличить достоинство человеческой природы», «глубоком знатоке военного искусства».