Г. М. Пулэм, эсквайр - страница 4
.
— Что, что?
— Кто-нибудь из тех, с кем вы играете в сквош, — повторила мисс Ролло, — а может быть, это один из участников чемпионата.
— Ну, не важно, — прервал я ее. — Что ж, я поговорю с ним.
Я пересек комнату и подошел к столу, на котором стоял телефон номер три.
— Да. Кто говорит? — спросил я и сразу услышал голос Боджо.
— Гарри, это ты? — сказал он. — Что с тобой? Говорит Боджо. Боджо Браун.
— Здравствуй, Боджо. Как поживаешь?
— Черт возьми, что там с тобой? Ты что, настолько занят, что не можешь разговаривать?
— Нет, почему же. Просто у нас тут произошла маленькая путаница. Мне не назвали твое настоящее имя. Как живешь, Боджо?
— Чудесно. А ты?
— И я чудесно.
— У тебя все в порядке? — спросил Боджо.
— Все в порядке.
— Ну-с, давненько мы с тобой не виделись. Почему ты мне никогда не позвонишь, Гарри?
— Да как-то все не получается…
— Вот, вот, — продолжал Боджо, — и у меня тоже все как-то не получается. Меня так задергали, что я не могу выбрать время и встретиться с людьми, с которыми хотелось бы повидаться. Мы обязательно должны встречаться почаще, как ты считаешь?
— Правильно, Боджо.
— Вы с Кэй должны как-нибудь пообедать с нами.
— Это было бы замечательно, Боджо.
— Ну ничего, что-нибудь сообразим. Все же мы очень редко встречаемся, не так ли?
— Ты прав, — подтвердил я.
— Так уж сложилась жизнь. Но мы должны это исправить, Гарри.
— Верно, верно. Мы обязательно должны исправить это, — согласился я.
Внезапно я почувствовал какое-то неприятное ощущение в уголках губ и обнаружил, что они искривлены механически дружественной улыбкой. Меня несколько растрогало, что он вспомнил обо мне и позвонил, и я с недоумением спросил себя, почему я сам до сих пор не додумался до этого.
— Так вот, — между тем продолжал Боджо, — давно, черт возьми, я хотел связаться с тобой. Ты завтракаешь сегодня с кем-нибудь?
— Сегодня? Нет.
— Замечательно. А как насчет того, чтобы прийти в «Даунтаун клаб» и поболтать? Одну минуточку… Сейчас двенадцать. В двенадцать тридцать, скажем, тебя устраивает?
— Конечно, Боджо, конечно! Спасибо. С большим удовольствием.
— В таком случае, ровно в двенадцать тридцать.
Я положил трубку и посмотрел в окно на площадку для стоянки автомашин, оборудованную на том месте, где еще недавно высилось здание с многочисленными конторами, которое снесли из-за высоких налогов на помещение; полисмен со своего выкрашенного в белое возвышения регулировал уличный поток. Стоял ясный апрельский день. Небо было безоблачное и голубое. Повторяю, я обрадовался звонку Боджо, но мысль о том, что мне придется целый час болтать с ним за завтраком, не приводила меня в особый восторг.
— Мисс Ролло, — сказал я. — Сегодня я завтракаю с мистером Брауном в «Даунтаун клаб». Это звонил мистер Боджо Браун — нападающий сборной страны. Мы вместе учились в университете.
— Да? А когда вы вернетесь, мистер Пулэм? В два часа должен прийти мистер Уотербери.
— Ну, если я задержусь, попросите его подождать. Если он не может ждать, то список участников чемпионата в правом ящике моего письменного стола. Если позвонит миссис Пулэм, скажите ей, что сегодня я не смогу зайти за Глэдис в танцевальный класс. Что еще, мисс Ролло?
Лифт в вестибюле опускался очень медленно. Когда-то это меня сильно раздражало, и мы однажды даже пожаловались на его неисправность. Теперь лифт меня не раздражает. Ко всему нужно относиться спокойно. Сейчас лифт находился где-то высоко над моей головой, неторопливо скользя в своей железной клетке, вокруг которой подымалась винтом мраморная лестница. Вначале появился пучок стальных кабелей, прикрепленных ко дну кабины, затем, когда они исчезли где-то внизу, показалась и сама кабина. Лифтом управляла женщина в испачканной серой форме и пилотке, что придавало ей сходство с официанткой какого-нибудь бара американского экспедиционного корпуса. О ней я знал только, что ее зовут Тилли. Кроме Тилли, в кабинке никого не было.
— Алло, Тилли, — обратился я к ней.
— Доброе утро, мистер Пулэм. Сегодня очень хорошее утро… вернее, день.
— Верно, верно, уже день.
— Насколько я понимаю, вы с миссис Пулэм провели конец недели в Коэссете, — продолжала Тилли.