Галицко-Волынская Русь - страница 29

.

М. Н. Тихомиров присоединяется к словам Б. Д. Грекова о том, что смердов «сильно придавило разросшееся и разбогатевшее могущественное боярство», которое «тучную землю давно расхватало», так что «независимые смерды едва ли вообще могли уцелеть»[311], В сказанном заключается причина «мощных крестьянских движений», которые в Галицкой земле «были связаны сдвижением горожан»[312]. Другой отличительной чертой народных выступлений было то, что все они «имели разрозненный (в отношении друг друга. — А.М.) характер, типичный в особенности для времени феодальной раздробленности, но они отражали собой протест крестьян и горожан против феодального гнета, против князей и бояр, епископов и монахов, бессовестно пользовавшихся чужим трудом для собственного благополучия»[313].

Известным достижением советской историографии явилось создание специального монографического исследования, изучающего общественно-политический строй Галицко-Волынской Руси XI–ХIII вв.[314] Его автор, К. А. Софроненко прослеживает развитие феодального землевладения в Галиции и на Волыни, формирование классов-сословий феодального общества, становление и функционирование государственно-политических институтов — княжеской власти, совета бояр, веча, феодальных съездов, органов центрального и местного управления.

Вслед за С. В. Юшковым К. А. Софроненко считает, что основным типом феодальных владений в Галицкой земле была боярская вотчина-сеньория[315]. Боярское землевладение возникало здесь вне зависимости от княжеских пожалований и «по своей хозяйственной мощности не уступало княжескому домену»[316]. По сему процесс «образования крупного землевладения в Галиции характеризуется резким обособлением вотчин друг от друга, приведшим к децентрализации земельных владений»[317]. Иначе обстояло дело в Волынской земле, где «домен князя, объединив вокруг себя боярское землевладение, образовал единую феодальную поземельную систему, что и создавало основу мощной политической власти князей»[318].

Достаточно традиционно К. А. Софроненко решает вопрос о взаимоотношениях бояр-землевладельцев с другими сословиями галицко-волынского общества — крестьянами и горожанами. «Развитие феодальной поземельной собственности сопровождалось захватом крестьянских общинных земель боярами»[319]. Крестьяне становились феодально зависимыми смердами и выполняли многочисленные повинности в пользу своих хозяев. «Усиление эксплуатации смердов местной феодальной знатью было так велико, что они неоднократно выступали против феодалов, применяя различные формы борьбы… Ожесточенная классовая борьба часто проявлялась в больших народных восстаниях против угнетателей — феодалов и купеческо-ростовщической верхушки»[320]. Последнее характеризует положение в городах, где также зрели классовые антагонизмы[321]. Господствующее положение знати укрепляло присвоение ею руководящих функций в государственном аппарате управления, как центральном, так и местном[322].

В предложенной К. А. Софроненко характеристике общественно-политического положения боярства заслуживает внимания также тезис о том, что «боярство не являлось замкнутым сословием, а пополнялось за счет других слоев населения» и при этом всегда сохраняло единство политических интересов: «Нельзя согласиться с мнением… о коренном отличии галицких бояр от бояр других княжеств по признаку постоянного деления первых на партии. Боярских партий в Галицкой Руси не было, а имели место лишь разногласия между отдельными группами бояр, основная же линия всех бояр была едина — сделать свое господство несокрушимым»[323].

В 1958 г. была завершена работа И. П. Крипякевича «Галицко-Волынское княжество», опубликованная только спустя четверть века[324]. Работа охватывает всю историю княжества — с древнейших времен до середины XIV в. и сочетает в себе принятую советской историографией марксистскую методологию исторического исследования и созданную на ее основе концепцию феодального строя Древней Руси с приемами дореволюционных исследователей, уделявших первоочередное внимание анализу источников и конкретных фактов и придерживавшихся иных теоретических воззрений.