Галицко-Волынская Русь - страница 38
. Кто же скрывается в летописи за упомянутыми «злодеями»? Ключ к разгадке дает сам летописец, называя их «советниками».
Советниками князя в подобных ситуациях могли быть, прежде всего, бояре. Именно боярин, как установлено еще классиками отечественной исторической и историко-правовой науки, «получал специальное значение советника, постоянного княжего "думцы" или "думника"»[412]; быть «непременным членом думы» («совета») — исключительная привилегия боярства, «именно в этом состояло его боярское отличие»[413]; всякий раз, «прежде чем приступить к какому-либо действию», князю «необходимо было заручиться» согласием «думцев»[414], поэтому «советы» или «думы» князей с боярами «составляли повседневное явление политической жизни древней Руси»[415]. Резюмировать сказанное можно так: в политической жизни Древней Руси «старая традиция думы князя с дружиной была основополагающей в отношениях князя с боярством»[416].
Среди предметов, обсуждаемых князьями со своими «советниками», главенствовали вопросы внешней политики, войны и мира и, в особенности, защиты своей земли от внешней угрозы[417], причем в делах войны и мира зависимость князя от своих «советников» была настолько значительной, что он, по словам В. И. Сергеевича, не мог «ничего предпринимать без их согласия»[418]. Таким образом, «злые советники» Ярополка — это, прежде всего, владимирские бояре, потребовавшие от князя стать на защиту интересов своей общины с оружием в руках.
Некоторые исследователи пытаются относить «советников» Ярополка к числу его собственных дружинников[419] или же усматривают причину, «побудившую владимирского князя восстать на сильного дядю» в том, что «злые советники объяснили своему князю, что он имеет более права на Киев, чем его дядя»[420]. Помимо генеалогических прав Ярополк также имел благословение римского папы: в булле от 17 апреля 1075 г. папа Григорий VII сообщал, что он передает власть в Киеве Ярополку (последний незадолго перед тем принял католичество)[421].
Подобные трактовки, однако, грешат известной односторонностью, недооценивая причастности к княжеским распрям широких масс населения городских волостей, в данном случае в лице своих лидеров, бояр, недооценивая политическую силу и влияние земских структур вообще. Рассматривать междукняжеские отношения в отрыве от отношений и противоречий, возникающих в ходе взаимодействия возглавляемых этими князьями волостных общин, — значит не учитывать основной движущей силы событий, определяющей характер и результаты политики князей[422]. События 1085 г. с полной ясностью показывают, что именно политической волей владимирской общины определяется поведение Ярополка в момент его пребывания на владимирском столе.
Основываясь на данных Поучения Мономаха и Повести временных лет, с учетом сведений В. Н. Татищева[423], исследователи восстанавливают картину происходящих на Волыни событий в промежутке от выступления против Ярополка братьев Ростиславичей до выступления самого Ярополка против киевского князя Всеволода. Более других преуспел в этом деле М. С. Грушевский, с выводами которого в целом можно согласиться: «… в начале 1084 года, — пишет ученый, — Ярополк выбрался в Киев и еще перед Пасхой мог узнать, что Ростиславичи бежали из Владимира с враждебными намерениями. Всеволод тотчас выслал Мономаха ловить Ростиславичей, но догнать их не удалось… После того — либо по окончании погони непосредственно, либо по возвращении в Киев заново — Мономах пошел помогать Ярополку и соединился с ним около Брод, может быть, отогнав Ростиславичей. Только потом, возможно, Ростиславичи овладели Владимиром, и Мономах вновь был послан в помощь Ярополку; он снова соединился с ним около Брод, выгнал Ростиславичей, но при этом потребовал от Ярополка наделить Ростиславичей и сумел прийти к взаимопониманию в этом вопросе»[424].
Действительно, князья пришли тогда к полному взаимопониманию, о чем прямо говорит Мономах в своем Поучении как о главном результате предпринятых им усилий на Волыни: «…и любовь велику створи-хом»[425]. Творить «великую любовь» Мономаху с Ярополком, казалось, не было никакой нужды, — они и без того были союзниками и воевали на одной стороне. Видимо, слова Мономаха следует отнести, прежде всего, на счет отношений Ярополка с Ростиславичами, которых Мономах, надо думать, примирил с Ярополком, вследствие чего последний сумел, наконец, вернуться во Владимир, а Ростиславичи получили столы в Перемышле и Теребовле