Галицко-Волынская Русь - страница 45
. О существовании политических институтов «военной демократии» и длительном сохранении общинных традиций в политическом строе варварских и раннефеодальных государств Западной Европы говорят современные медиевисты[497].
Преемственность социально-политических институтов, наблюдаемая при переходе от стадии «военной демократии» к городам-государствам, является важнейшей закономерностью процесса генезиса государственности и, по данным современной науки, соответствует одному из наиболее распространенных в мировой истории путей политогенеза архаического общества, осуществляющемуся на основе трансформации протополисной общины в классическую полисную структуру[498].
Есть все основания полагать, что в истории восточных славян реализуется тот же путь социально-политической эволюции. Не вызывает сомнения существование в восточно-славянском обществе, достигшем высшей стадии родоплеменных отношений, трех основных элементов в структуре власти и управления, соответствующих социально-политической организации периода «военной демократии» — народного собрания, военного вождя и совета старейшин[499]. Эти три элемента в силу общих закономерностей генезиса потестарно-политических структур древних обществ возрождаются к жизни в новых исторических условиях в форме трех основных институтов общинной государственности полисного типа — веча, князя и боярской думы (совета), составляющих три главных компонента ее политической системы, формирующихся по мере роста и укрепления государства. В отношении последнего из них справедливость наших слов подтверждается выводом ученых о том, что древнерусское боярство приходит на смену родовой аристократии в результате разложения родоплеменного строя и образования территориально-административной структуры переходного общества, бояре наследуют социальный статус и функции родоплеменной знати — лидеров, управляющих обществом[500].
Не случайно появление третьего компонента — боярской думы — в Юго-Западной Руси совпадает по времени с моментом, когда «складывание городских волостей (городов-государств) на Руси… приняло рельефные формы»[501]. Аналогичные явления можно наблюдать в истории других земель Древней Руси. В конце XI в. в полный голос заявляют о себе бояре-«советники» в Чернигове, решающим образом воздействуя на политику черниговского князя. Под 1096 годом летопись сообщает, что в ответ на требование Святополка и Мономаха явиться в Киев и стать «пред епископы, и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людми градьскыми» черниговский князь Олег Святославич «въсприимъ смыслъ буй и словеса величава, рече сице: "Несть мене депо судити епископу, ли игуменом, ли смердом". И не въсхоте ити к братома своима, послушавъ злых советникъ»[502]. Историки справедливо отмечали, что «ответ Олега не является лишь проявлением его личного характера, за ним стояли определенные социальные силы, которые и продиктовали ответ»[503]; этой силой были черниговские бояре, лидеры местного общества, за которыми «стояло население всей черниговской волости»[504].
Примечательно, что черниговская волостная община, как и общины Юго-Западной Руси, в конце XI в. была в числе тех, кто более всего претендовал на полное отделение и независимость от Киева, что нашло свое отражение в постановлениях Любечского съезда князей[505]. Таким образом, появление в источниках сведений о существовании в какой-либо земле-волости собственных бояр и боярской думы, на наш взгляд, может свидетельствовать о становлении государственности в такой же мере, как и известия о наличии князя и функционировании веча.
Любечский съезд князей (1097 г.) является важной вехой в истории Древней Руси. Он констатировал отделение от Киева ранее подчинявшихся ему земель Южной и Юго-Западной Руси, что свидетельствует о сложившейся на их территории самостоятельной волостной организации, городов-государств, достигших (в большей или меньшей степени) полного суверенитета[506]. Кроме того, княжеский съезд в Любече является важным свидетельством утверждения демократического строя как политической основы государственной организации волостных общин, представленных на съезде своими князьями. Земские интересы преобладали в политике князей, которые должны были строить свою деятельность (в том числе и отношения друг с другом) сообразно с требованиями общины, в соответствии с ее основными политическими интересами. Не случайно первым делом на съезде звучат слова: «Почто губим Русьскую землю, сами на ся котору деюще? А половци землю нащю несутъ розно, и рады суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рускые земли»